«Зверем» они считали его, Старика. Какая неожиданность! Что ж, они почти угадали: живущего в нем демона можно было назвать и так. И если Старик был измучен и готов от безысходности подставить свой лоб под пулю, демон наотрез отказался с этим мириться. И, убив Старика прежде чем в того полетели пули, вновь захватил себе тело, над которым уже имел когда-то полную власть.
Старик умер. А его новую… или, вернее, не до конца забытую старую личность звали иначе — Морок. И с ним истязатели были еще не знакомы.
Они не слышали Морока, зато он прекрасно слышал их. И смеялся над ними, когда они, выстроившись в цепь, отправились в погоню, думая, что он удирает от них на север со всех ног. Но он, добежав до первого поворота, скрылся за деревьями, сделал по лесу петлю и вернулся назад. Тогда, когда на базе остался всего один мучитель, да к тому же хромой…
С квадроциклом Мороку не повезло, но он счел это не неудачей, а знаком судьбы. Похоже, она не хотела отпускать его отсюда ценой малой крови. В какую бы сторону он ни отправился, стрельбаны на машинах вскоре его настигнут. Теперь они поумнели и для них это была уже не охота, а война. А в войне они знали толк. Мизгирь сам признался, что воевал на стороне «восточных», как, видимо, и его приятели.
Заслышав шум двигателя, Морок стремглав бросился вглубь леса. Кто-то ехал по следам квадроцикла, который нельзя было не заметить с дороги. Сколько бы человек ни сидело в машине, даже если один или двое, Морок не собирался ввязываться с ними в открытый бой. Это было не в его правилах.
Именно поэтому он не любил огнестрельное оружие, стараясь как можно реже брать его в руки. Возможность убить противника издали дает человеку самоуверенность и он перестает трезво оценивать обстановку и свои силы. Особенно если он вдобавок плохой стрелок. А Морок стрелял отвратительно. Причиной тому был грохот выстрела, причиняющего боль его чувствительным ушам. А когда он ждал боли, у него не получалось сосредоточиться на цели.
То ли дело ножи и другие подручные предметы! В каждом из них, по мнению Морока, был заключен дух смерти, который он умел выпускать на свободу. Порой ему казалось, что многие вещи сами этого требовали. Как, например, те шампуры, которыми он добил еще живого стрельбана. Или мангал с углями, что так и просил ткнуть в него лицом умирающего негодяя. Морок считал, что он видит истинную суть вещей. И если у них были острые углы или кромки, эти вещи создавались для того, чтобы сеять смерть. Ибо все на свете в конечном итоге двигалось к смерти. А Морок был всего лишь скромным посредником между нею и живыми.