Храм Асклепия обладал безмятежностью, возможной только в храме, стоящем на острове. Величественный, полный чувства собственного достоинства, он возвышался над необычными стенами в форме корабля, опоясывающими длинный, суживающийся на конце остров и завершающимися тараном и рулем – и все это из камня. Зеленые насаждения на храмовых землях относились к числу самых прекрасных, какие только можно увидеть в Городе и его окрестностях. Особенно статными были кедры, вывезенные из самого Леванта.
Я прибыл как раз в тот момент, когда жрецы и служители завершали утреннюю церемонию, включавшую в себя принесение в жертву традиционного петуха. Церемония проводилась на греческий манер, и текст произносился только на греческом, на диалекте Эпидавра, откуда бог врачевания явился в Рим. Я заметил Асклепиада среди прислуживавших на богослужении, и стал ждать, когда ритуал завершится.
– А, Деций, – сказал он, когда я перехватил его взгляд. – Полагаю, тебе нужно средство от похмелья?
– Ничего подобного, – гордо ответил я.
– По крайней мере, ты научился умеренности. Пребывание на Родосе, должно быть, пошло тебе на пользу.
– Защити меня от этого все боги! Нет, я просто был слишком занят прошлой ночью, чтобы выпивать. Я пришел, чтобы поговорить с тобой насчет моего расследования.
– Замечательно. А то день уже начинал казаться скучным… Пошли со мной.
Мы вошли внутрь и отыскали скамью под одним из кипарисов. Асклепиад смахнул с нее несколько листьев, и мы сели.
– Теперь расскажи мне всё.
Я пересказал ему описанные Клодией симптомы, которые были у Целера перед кончиной, и он внимательно меня выслушал.
– Боюсь, это очень мало мне дает, – сказал наконец медик. – Мне хотелось бы посовещаться с Аристоном из Ликии, но ты, возможно, слышал, что его больше нет.
– Чистая правда. Я сам надеялся тщательно его расспросить. Не только насчет событий, сопутствовавших смерти Целера, но и о том, лечил ли его Аристон при каких-нибудь других обстоятельствах. Клодия необязательно должна была об этом знать.
– Супруги были не очень близки?
– Честно говоря, именно так.
– Мне не очень нравился Аристон. Он слишком любил деньги и в погоне за ними мог сбиться с прямой дороги Гиппократа.
– У меня тоже имелись подозрения насчет этого человека.
Я рассказал Асклепиаду об убийстве Гармодии и об одном беспокоящем меня обстоятельстве: убийство произошло незадолго до того, как Аристон, предположительно, утонул.
– Ты, случайно, не обследовал его тело после того, как его нашли? – спросил я.
– Нет. Я присутствовал на его похоронах, но ничто не указывало на преступление, поэтому все мы решили, что он попросту утонул. На голове у него была рана, но все подумали, что он свалился с парапета и ударился головой об одну из опор моста, прежде чем угодить в воду. Это случилось после пира, и, если он слишком много выпил, такая судьба не давала повода для подозрений.