Раненая мамаша, хоть и орудовала одной рукой (второй она зажимала рану в боку), всё ещё оставалась опасной. Движения её, несмотря на то что она прихрамывала на левую ногу, были достаточно быстрыми. Когтистые пальцы периодически мелькали перед лицом Байкера, пытавшегося скинуть с себя малышню. Возможно, повисшие на его руке и спине монстрики спасали ему жизнь: мать не решалась нанести смертельный удар, боясь ненароком зацепить потомство.
Я отстегнул магазин. Перевернул. С щелчком вогнал в приёмную горловину полный рожок. Передёрнул затвор, прицелился. Грохот выстрелов заглушил предсмертный вопль детёныша, которому Байкер всадил нож в голову, и рёв самки, схватившейся за раздробленное пулями плечо. Остальные пули застряли в её грудной клетке. Сталкер стряхнул с себя всё ещё дёргающееся тело. Извернувшись, он сорвал со спины последний визжащий комок из выводка болотной гнуси и швырнул его на мамашу. Та хрипло дышала. Из дырочек между рёбер текла тёмная кровь, розовыми пузырями хлюпала пена. Прижимая к себе здоровой рукой повизгивающего мутантёнка, она шагнула в сторону камышовых зарослей.
Внезапно оттуда донёсся оглушительный рёв, захлюпала жижа, зашуршали сухие побеги. Торчащие над травянистым морем коричневые головки болотной растительности закачались. Одни неожиданно исчезли, будто переломились стебли, другие, кувыркаясь, полетели в стороны. Кто-то, до сей поры невидимый, шёл напролом по топи неровным зигзагом, не разбирая дороги.
С треском разошлись узкие, бурого цвета, листья, и из болотного сухостоя выскочил ещё один мутант – по-видимому, отец выводка. Его кожа только что была под цвет высохшей травы, но стоило ему оказаться на мочажине, как всё тело, начиная с ног, поменяло окраску. О принадлежности к сильному полу говорил довольно выпуклый бугор ниже пояса. Кожаную сумку репродуктивного органа покрывали плотно налегающие друг на друга костяные щитки. Сразу вспомнился старый анекдот про свинцовые трусы подводников. Хотя, может быть, утилитарное значение природной брони крылось в другом.
Двуногий хамелеон бросился на обидчика своей семьи. Держа нож лезвием вниз, Байкер рванул ему навстречу. Оба орали во всё горло и так таращили глаза, что те почти вылезали из орбит. Берсеркеры, мать их!
Я прижал приклад «калаша» к плечу, положил скользкий от чужой крови палец на спусковой крючок, но выстрелить не успел: противники сцепились в клубок и бухнулись в чавкающую жижу.
Грязь брызнула в стороны. Несколько капель попали мне на лицо. Я рефлекторно зажмурился, а когда снова открыл глаза, увидел, что Байкер уже сидит верхом на рычащем самце и лупасит его почём зря кулаками. Бил куда ни попадя, не разбирая: присоска, глаза, нос. Выпавший из руки сталкера нож торчал неподалёку, войдя почти по рукоятку в болотную кочку.