Я затряс головой, проморгался, смахнул рукой с лица стекающую с волос жидкость. И – о чудо! – мутняк задрожал, постепенно превращаясь в Арамиса. Сталкер стоял с пустым ведром в руках, по оцинкованным стенкам которого катились крупные капли воды.
Я поводил глазами по сторонам, пытаясь сообразить, где нахожусь. Бревенчатые стены, низкий деревянный потолок, маленькое, занавешенное шторами окно. Это место совсем не походило на заброшенную остановку, где я недавно отбивался от мутняков.
– Ты, это, заканчивай драться, когда тебя будят. Чуть глаз мне не высадил, – проговорил обиженным тоном Арамис и сдунул упавшую со лба прядь длинных волос. – Иначе сразу буду водой поливать. – Он отбросил ведро в сторону. То, громыхая, откатилось к стене, звякнуло, ударившись о покатый бок бревна. – Вставай, а то опоздаешь.
– Куда? – спросил я, глупо хлопая глазами.
– Куда-куда? На Кудыкину гору! – буркнул Арамис. – Забыл, что ли? Курс молодого сталкера. Эх ты, салага! Рано тебе ещё жидким антирадом лечиться. Мозги твои неокрепшие. Хех! – он криво усмехнулся. – Одевайся! Я тебя снаружи подожду.
Арамис широкими шагами вышел за порог, громко хлопнув покосившейся дверью. С той стороны тонко заскрипели подгнившие доски крыльца. Я встал с кровати. Холодный пол неприятно студил ноги. На цыпочках добрался до раскиданной всюду одежды, собрал всё в кучу и поочерёдно надел на себя предметы походного гардероба. Потом натянул ботинки, притопнул ногами, накинул на плечи броник с разгрузкой и выскочил за дверь.
На крыльце меня ждало несколько приятных открытий. Во-первых, Арамис был не один, а со всей вчерашней гвардией. Во-вторых, он сунул мне в руки «калаш» с моими инициалами на прикладе. «Знал, чертяка, что я о нём и не вспомню!» – улыбнулся я мысленно. А в-третьих, на небе не было и намёка на ту хмарь, что царила на улице в моём сне. «Хороший знак, – обрадовался я. – Значит, всё, что мне привиделось, – всего лишь плод возбуждённого воображения. И на том тебе спасибо, Тёмный Сталкер».
Чувствуя необычайный прилив бодрости и сил, даже несмотря на оставшиеся после вчерашнего загула лёгкое головокружение и сухость во рту, я топал вместе с новыми приятелями к выходу из лагеря. Единственная улочка посёлка гудела от басовитого многоголосья и топота десятков ног по деревянным настилам и грунтовой мостовой. Жизнь здесь бурлила во всём своём великолепии.
Со стороны местного базара доносился оживлённый гул. Там шёл нешуточный торг. Насколько я понял по вырванным из общего шума обрывкам фраз, какой-то Барсук торговался с каким-то Фрязей за уникальную единицу стрелкового оружия, некогда принадлежавшего легендарному Полкану. Кто этот Полкан, я, естественно, не знал, а спрашивать не посчитал нужным. Скорее всего, местный барыга просто разводил пришлого лоха на бабки, пытаясь втюхать ему хлам по заоблачной цене. Проявлять интерес в таком случае означало занять одну с лузером ступень, а это не входило в мои планы.