Я подтянулся к Арамису, улучил момент и тихо спросил:
– Когда пойдём на охоту?
– Какую охоту? – округлил глаза сталкер.
Я подмигнул ему – мол, не надо меня за дурачка держать – и заговорщически прошептал:
– На мутантов. Ты же на них не в одиночку охотишься, верно? Тебе ведь напарник нужен. Я готов им стать. На время. Ну или насовсем, это уж как получится. Будем вдвоём для других сталкеров территории расчищать.
Арамис остановился и посмотрел на меня, словно на сбежавшего из психушки больного. Хотел что-то сказать, но, видимо, передумал, отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и бросился догонять приятелей. Те уже почти добрались до закрытых на стальной брус железных ворот.
Копчёный – он шёл впереди нашей группы – крикнул старшему из охранников, чтобы его хлопцы не задерживали нас. Усатый дядька – с висящим поперек круглого пуза «сорок седьмым» – дьяконским басом посоветовал Копчёному научиться хорошим манерам, покуда он сам не взялся за это неблагодарное дело. Пока они препирались, Арамис догнал команду. Я же какое-то время постоял, соображая, чего лишнего ляпнул, и бросился за ним вдогонку.
Когда я поравнялся с группой, Копчёный уже закончил препираться с охранниками. Те раскрыли ужасно скрипящие полотнища ворот.
Гуляющий снаружи ветерок будто ждал этого момента. Он вихрем ворвался в лагерь, шурша палыми листьями, дохнул пылью в лицо пузану с автоматом, швырнул в него лиственной трухой и помчался вглубь поселения, гоня перед собой ворох мусора.
Не успели мы пройти и десяти метров по круто уходящей влево дороге, как за нами с грохотом захлопнулись ворота и заскрежетал засов. Сталкеры надёжно оберегали поселение от незваных гостей, держа центральный вход закрытым, и давно уже пристреляли все подступы к нему. Всё время, пока мы шли к растущим вдоль заброшенного шоссе кипарисам, я ощущал на себе сверлящий спину взгляд часового на вышке. Тот ещё адреналин! Я представил, как он следит за нами сквозь снайперский прицел СВД, лаская пальцем спусковой крючок. «Упаси Тёмный Сталкер от того, чтобы стать мишенью», – подумал я и изобразил нечто вроде крестного знамения и символа радиационной опасности одновременно.
Пройдя с пяток километров по растрескавшемуся шоссе, Копчёный свернул с дороги в заросшее жёсткой травой поле и ещё минут двадцать вёл нас к холмам с торчащими на них опорами ЛЭП. У основания повреждённой мачты одной из них радужно переливался в лучах солнца огромный пузырь аномалии: судя по тому, как скрючило железную вышку, – гравитационной. Никакая другая сила, кроме разве что сказочного великана, не смогла бы так покорёжить железо.