Когда я лежу в объятиях Нейта, рассвет вновь наступает, кажется, слишком быстро, но на этот раз я не сбегаю. Моя голова покоится у него на плече. Его пальцы пробегают по моим волосам, аккуратно потянув их так, чтобы уложить меня обратно спать, если бы я так отчаянно не пыталась вспомнить каждую секунду этого утра. Наши ноги сплетены под простынями, и все это ощущается так естественно, что я не могу представить, что когда-то чувствовала себя комфортно в другом месте. Но просто позволяю себе остановиться на этой мысли на секунду, потому что она, как правило, ведет меня к путям, которые заставляют меня слишком много думать.
— Что ты предпочитаешь на завтрак? — спрашивает Нейт, накручивая кончики моих волос на палец.
— Сложный выбор, — отвечаю я, наслаждаясь биением его сердца под своей рукой, растянувшейся поперек его груди.
— Между чем?
— Между своим желанием вкусно покушать и желанием дожить до сорока.
— Ну, так что? — он прижимается поцелуем к моему лбу, его щетина восхитительно грубо ощущается на моей коже.
— Ну, для начала бекон, имею в виду... это очевидно.
— М-м-м, бекон.
Мне нравится то, как звучит голос Нейта, когда я прижимаюсь ухом к его груди.
— Бекон на завтрак, бекон на обед, бекон на ужин. Бекон на каждый перекус, — говорю я. — Бекон, бекон и еще раз бекон.
— Так что еще тебе нравится? — спрашивает он, тихонько смеясь.
— Кукурузные хлопья с изюмом. Я люблю их, и ничего не могу с собой поделать, — говорю я, протягивая руку, чтобы сплести наши пальцы. Все в нем такое тёплое, что я не могу не прикасаться к нему, не желать быть рядом с ним. — Они полезны для здорового сердца.
— Клетчатка важна, — соглашается он, поднося мои пальцы к своим губам. Он прижимается к ним поцелуем, и я смотрю на него как раз вовремя, чтобы поймать его улыбку.
— Постоянство и все такое. К тому же, изюм — довольно потрясающий.
Нейт смеется.
— Могу сказать, этот разговор принимает оборот семьи Райтов, — говорит он, и я вспоминаю разговоры с его семьей, при которых присутствовала, которые неизбежно приводили к непристойностям.
— Тогда спроси меня еще о чем-нибудь.
— Есть какие-нибудь запреты?
Я чувствую изменение в его дыхании по тому, как поднимается и опускается его грудь. Возможно, это должно быть предупреждением мне, чтобы сказать, что да, есть некоторые ограничения, но я чувствую себя открытой книгой перед ним. Не знаю почему именно, но не чувствую себя вынужденной скрывать что-то прямо сейчас.
— Нет, никаких, — отвечаю я.
Он колеблется несколько секунд, и мой пульс ускоряется.
— Расскажи о своей семье, — говорит он тихо. — Ты знаешь все о моей, но я ничего не знаю о твоей.