Первой командой стала "дай покурить" от герра Ульбрихта, поданная бесшумным жестом. Я дал ему папиросу и зажёг её спичкой.
— Сыграй чего-нибудь, Франтишек, — сказал он.
Франтишек, временно получивший звание музикершутце, занёс свои сухие длинные пальцы над расцарапанным фортепиано.
— Что хотите послушать? Баха? — сказал он и шмыгнул носом.
— Не-е-ет, — ответил герр Ян и нетерпеливо подал команду "давай кофе" наводчику Гальярди, — Бах подходит в восемь утра.
— Моцарт? Может, Бетховен? — снова поинтересовался Франтишек.
— Слишком рано, — сказал герр Ян и отпил кофе. — Моцарт хорош в восемь вечера, а музыка Бетховена очень глубока, придётся ещё и много думать, размышлять. Он хорош для полуночи.
— Какой ты привереда, Ян! — сказал герр Ульбрихт и стряхнул пепел в заботливо предоставленную мной пепельницу.
— Давай лучше старину Гайдна — махнул рукой герр Ян.
Франтишек забегал пальцами по клавиатуре, и мне показалось что это и не пальцы вовсе а очумелые пауки давят на клавиши лапами. Звуки слились в задорную композицию.
"Давай газету" скомандовал герр Ян и получил её.
—Пятнадцатого июня, в лагере Вахтель — стал читать он — получил смертельное пулевое ранение в шею гренадер Лука Подмешиль. Комиссия установила, что гренадер Подмешиль выстрелил сам в себя из своего ружья во время несения караульной службы. Комиссия склонна предполагать, что причиной явилось не неосторожное обращение с оружием, а психическое состояние гренадера Подмешиля. Незадолго до призыва в армию, он развелся с женой и тяжело переживал расставание.
— Дурачьё! — воскликнул герр Ульбрихт. — Столько раз им вдалбливаешь устав, а всё равно стреляются.
— М-да, — вздохнул герр Ян. — Столько парней из-за баб полегло. Больше, чем из-за войны.
Он тоже закурил, ещё одну из моих папирос, в ещё одной из воинских частей, в которых я побывал.
***
В конце лета, рано утром, нас подняли по тревоге. Раздали не по одному, а по два цинка с патронами и погрузили в бронемашины.
Когда выехали на ровную дорогу, все решили немного вздремнуть.
— А куда мы едем? — спросил я у командира взвода, ему спать было не положено.
— На восток, — ответил он. — К Польше.
— А зачем?
— Не знаю. Говорят, через Россию в Индию пойдём, отбирать колонии у англичан.
Он посмотрел на своих подчинённых, стрелков мотопехоты — они спали, обнимая свои автоматы.
— Не люблю я в этих передвижных гробах сидеть! — сказал он мне. — Если на мину вдруг наедем, или гранату закинут, то расплющит нас тут всех.
Я вдруг провёл ладонью по макушке каски.
Командир сказал что-то ещё, но я уже заснул.