Das Jahr 1937
Гамбург, Германия
Жёлтые листья падали с деревьев, кружась в воздухе. Я шёл по тропинке с газетой подмышкой и курил папиросу.
Мне нравилось гулять по парку. Природа напоминала о нашем семейном доме в окрестностях Шверина.
— Рабочий — звучит гордо! — так говорил мой отец. — Ты должен работать на благо Германии!
Он так и не смирился с мыслью, что мы проиграли прошлую войну.
— У твоего старика не получилось задать им всем жару... — негодовал он. — Но вот ты, сынок, должен будешь взять реванш!
Отец всё моё детство был молчалив, но перед смертью вдруг начал откровенничать и рассказывать фронтовые истории.
—...человек должен знать зачем он живёт! — говорил папа, выскакивая из кровати с восклицанием. — Твой старик, как ты знаешь, воевал в России, на Украине... Была Австро-Венгрия, был царь в Москве — до этого мы знали с кем воевали. А вот те с кем мы там встретились... Эти люди думали, что могут жить сами по себе, звались они "анархистами". Мы с большевиками их всех перестреляли. А ведь ты знаешь, как я не люблю большевиков! У тех людей с чёрными флагами не было никакой цели... Ты не должен так жить, сынок, ты должен знать зачем живёшь!
А потом отец умер, и стали мы жить очень бедно. По заветам "своего старика" я уже учился на токаря в училище Шверина, но мне пришлось сорваться с места чтобы заработать на кусок хлеба.
Я как и многие тогда катался по стране и укладывал асфальт для новых автодорог. Тяжелая была работа. Я, наверное, выкопал земли больше чем мой отец, когда он делал окопы на "позиционной войне".
В бараке дорожных рабочих я встретил Карла. Он мне рассказал, что открываются новые заводы.
— "ИГ Фарбен", мужик! — гордился Карл. — Завтра поеду в Гамбург. Прощай, лопата! Прощай, гудрон!
Он лежал на втором ярусе барачных нар и подкидывал от радости вверх порнографические картинки.
Я решил попытать удачу вместе с ним, и оказался на одном из заводов Рейнметалл АГ. Пробелы в обучении пришлось наверстать прямо за станком. Зарплата была неплохая, и я даже снял себе комнату в спальном районе.
Как-то раз мы встретились с Карлом в этом парке, чтобы в очередной раз похвастаться друг перед другом своей жизнью в Гамбурге. У Карла на новеньком плаще красовался значок с каким-то символом в виде креста, у которого концы зачем-то согнуты.
— Они клёвые ребята! — говорил он и стряхивал каждую пылинку со своего плаща. — Когда я зашёл в отделение партии, они налили мне пива и всё объяснили. Мы с тобой арийцы, брат! Высшая раса.
