Дни Карианны текли скучно и помимо нее. Почему она продолжала упорствовать, ходить на работу? Никто бы особенно не огорчился, если бы она бросила работать. Так почему? А почему бы и нет? Дома было ничуть не лучше.
Она сидела в кресле и смотрела в пространство. В комнате никого не было, ни Даниэла, ни детей. Иногда ей чудился детский плач, она вскакивала с места и принималась искать, сама не зная, кого ищет: смуглую школьницу с дырками на месте молочных зубов и бантиками в косах, или того несостоявшегося ребенка, или Даниэла? Во всяком случае, в квартире нигде никого не было. Не было в кухне: ни на желтом металлическом кресле у окна, ни в шкафах, ни на подоконнике. Не было в уборной. Не было в прихожей, даже в закоулке за комодом, под зеркалом. Не было в гостиной. Не было в маленькой спальне, которой она старалась избегать, не было и в большой, бывшей Мимминой, где в свое время жила Рут, — ни под кроватью, ни в гардеробе среди платьев, кофточек и зимней одежды. Не было никого и на лестничной площадке. Нигде никого. Никто не приходил и, как Карианна прекрасно знала, никогда больше не придет. Она возвращалась в свое кресло. Ближе к ночи можно было пойти и лечь спать.
Карианну замучили сны. Она редко когда спала ночь напролет. Ее будили кошмары: она видела во сне, что идет по нескончаемой дороге или по дому с анфиладами комнат, она искала Даниэла… или ребенка, иногда они сливались вместе, и эти поиски были сопряжены с диким страхом, Карианна знала, что Даниэл (или ребенок) где-то тут, рядом, за стеной, за закрытой дверью, за поворотом дороги… Но она никогда не добиралась туда, и мешали ей во сне люди, доброжелательные, вежливые, довольные собой люди, которые вскидывали на Карианну равнодушно-удивленные взгляды: чего она хочет? — и, передернув плечами, возвращались к своим делам, а из-за их повседневных дел и планов Даниэл становился все недоступнее для нее, она просила, умоляла, плакала, пыталась объяснить, но ее никто не слышал, в некоторых снах ее к тому же и не видели. Они придумывали поездки за город, брали с собой Даниэла, а Карианне никогда не находилось места в машине. Они носились со смуглым ребенком, как со своим собственным. Карианна просыпалась в слезах, крича от ужаса. Никто не слышал ее.
У этих людей были разные лица, временами они напоминали родителей, временами — Май, или Сесси, или Рут, иногда это была пожилая женщина, сотрудничавшая с Центром усыновления, которая когда-то разговаривала с Карианной в парке, иногда это были товарищи по работе. Карианна ночь за ночью просыпалась в страхе. Со временем она научилась преодолевать этот страх, переводить его в ненависть, она изучила ненависть, как никогда прежде. Теперь она ненавидела снившихся ей людей. Ощущение было не из приятных: ненависть отзывалась острой болью в животе, в горле, она была густая, темно-красная, как венозная кровь, она душила Карианну. И все же это был единственный выход, единственный способ, которым можно было избежать бездны, поскольку за печалью и страхом открывалась пустота, тогда как ненависть придавала Карианне силы, подталкивала к борьбе, видимо, даже приносила облегчение. Сидя в три часа ночи в гостиной. Карианна с дрожью представляла себе, как полосует ножом лица, отдавливает каблуками пальцы, вспарывает вилами животы тем, кто…