Тогда на ее сторону — в первый и последний раз — встала мать. Это действительно будет убийство. Невинной души, пусть и зачатой в грехе, но все же чистой… Мать с рыданиями в голосе говорила о младенцах и о небесах. Отец уступил: по правде сказать, он и сам не склонен был настаивать. Да и время избавляться от ребенка было упущено.
Карианну отвели к врачу. Она никогда в жизни не испытывала подобного унижения. Головой, жалкими остатками разума она понимала: докатилась…
Она жила в оцепенении. Не могла смотреть людям в глаза.
Она не выходила из дома. Перестала посещать школу. Она не хотела туда, а заставлять ее никто не пробовал. Она засела в своей комнате наверху. Спала и плакала, находилась в прострации.
Тарик уехал обратно в Пакистан. Карианнин отец вел переговоры с его отцом, после чего она и услышала про Тариков отъезд.
Тарик был вне пределов досягаемости, Рейдун больше не швыряла снежками ей в окно, отец не глядел в ее сторону и был крайне немногословен, мать ходила притихшая и сумрачная.
Карианна лишилась всего. У нее остался только живот, который день ото дня рос под ее сложенными руками. Она заводила беседы с животом, ведь в ее теле жил Тарик. Ей стало грезиться всякое на эту тему.
Мало-помалу она начала осознавать, что в ней зреет ребенок.
Младенца надо будет отдать для усыновления, заявил отец.
Она отвернулась к стене.
Ты сама еще ребенок, внушала мать, тебе не справиться, ты поломала свою жизнь.
Рожать полукровку, говорил отец, позор на всю семью… Если бы он не понимал, что это бесполезно, он бы попробовал выбить из нее дурь раз и навсегда.
Перед каждой едой родители возносили к небу молитву за Карианну. Дошло до того, что она отказалась спускаться к столу.
Послали за Мимми, она тут же приехала; это было в конце февраля, Карианна уже два месяца как не выходила за порог.
Уезжая в Осло, Мимми взяла с собой и Карианну.
В первую ночь у Мимми Карианне приснился сон. Она видела во сне своего ребеночка. Она была уверена, что это не мальчик, не вернувшийся Тарик, а совершенно новый человек, новый младенец. Он лежал на Карианниной постели, в квартире над лавкой, и спал.
Но вот с лестницы донеслись чьи-то грузные шаги, младенец открыл глаза и улыбнулся. Карианна беспомощно застыла посреди комнаты, она закричала…
И проснулась от собственного крика.
Она знала, кто поднимался по лестнице. Знала, кто задумал погубить ее ребенка.
Она в оцепенении лежала, тараща глаза в незнакомую тьму, прислушиваясь к ночным звукам большого города, ощущая резкие и непривычные запахи; она была вся в поту.