Хозяин, златокузнец Хасан, покраснел от стыда, а мы, хотя были его слугами и он хорошо платил нам, тоже рассмеялись вместе с пери. Поверишь ли, о великий хан, показалось нам тогда, что даже кони и верблюды смеются над Хасаном. А красавица сказала:
«Все же ты, златокузнец, достойный человек, не всякий решится, как ты, проделать ради пустого сновидения такой долгий и трудный путь, надо тебя наградить. Знаю, что ты большой умелец, прославленный своим ремеслом. Работа у тебя тонкая, — вот и придуман мне тонкое сравнение с какой-нибудь влагой; ведь я вышла к тебе из влаги озера».
Хасан воскликнул с убеждением:
«Нельзя тебя сравнить с ослепительным солнцем, потому что солнце светит только днем, нельзя тебя сравнить со сверкающей луной, у которой одна обитель — ночь, а ты сияешь и днем, и ночью! Если же говорить о влаге, то сравню тебя с благоуханным, опьяняющим вином, которое дает не только сладость забвения, но и горечь похмелья, как это случилось с твоим покорным слугой!»
Красавица пери усмехнулась едва-едва, уголком рубиновых губ, и неожиданно обратилась ко мне, к простому караванщику:
«А ты, милый мой Равшан, ты-то с чем меня сравнишь, с какой влагой?»
Я опешил. Да и как мне было не растеряться? Откуда эта пери знает мое имя? О великий хан, прости меня за глупую мысль, но, быть может, все мы: и люди, и деревья, и пери, и дивы, и животные, и звезды — связаны могучей, невидимой связью и только нс догадываемся об этом? Так я думаю сейчас, когда стою перед тобой, а тогда, у озера в красных песках, я ни о чем думать не мог, и сам я не пойму, как сорвалось с моих губ:
«Если тебя сравнить с влагой, о госпожа, то прекрасна ты, как молоко, молоко матери, которое питает дитя!»
Тогда пери Кария приблизилась ко мне, внимательно и ласково взглянула мне в глаза, пальцами, нежными, как лепестки тюльпана, провела по моему запыленному лицу и сказала с важностью, обвораживающей душу:
«Хорошо твое сравнение, караванщик Равшан, ибо все может высохнуть на земле, а никогда не высохнет материнское молоко. Вот тебе награда за это сравнение».
Она ударила в ладоши, и влажный жеребенок взвился из озерной глубины, подошел ко мне и, ласкаясь, стал кусать неокрепшими зубами мою руку.
«Возьми его, — сказала пери Кария. — Ты назовешь его Гыратом. Этот жеребенок станет лучшим из коней вашего человеческого мира. Держи его в подвале, пока он не привыкнет к тебе, иначе он улетит, ибо этот конь крылат. Он вырастет, и ни одна птица нe догонит его. Ему не будут страшны ни пески пустыни, ни горные скалы. Возьми его, Равшан, выхаживай его в подвале, корми отборным ячменем и только раз в неделю, ночью, выпускай на луговую траву, и так до тех пор, пока не достигнет он возраста коня. Возьми его, но принадлежать он будет не тебе».