Они оба замолчали. Первой молчание нарушила Лионелла. Ее вопрос упал веско, словно тяжелое яблоко на рыхлую землю:
— В чем твоя вина?
— Ты и сама знаешь.
— Скажи.
— В том, что я поверил ей, а не тебе. Знаю, все было неправдой.
Лионелла пораженно застыла:
— Когда ты узнал?
— Уже после того, как ты вышла замуж.
— Кто рассказал?
— Какая теперь разница.
— Никакой. — Она грустно кивнула. — Я уже давно простила тебя, Кирилл.
— Я сам себя не простил. С тем и живу.
Лионелла взяла его за здоровую руку, но Кирилл отдернул ее:
— Не нужно меня жалеть. Я — подлец.
— Ты меня спас.
— Я уже сказал: любой бы на моем месте…
— Перестань! Ты все переводишь в шутку. А мы говорим о серьезном.
— Ну, если о серьезном, хочу поделиться с тобой одной мыслью.
— Что такое?
— Ты же хорошо помнишь Марфушу?
— Еще бы.
— Она была доброй, незатейливой старухой. Когда умерла Инесса, я говорил — оставайся, но она вернулась в свою деревню. Представь себе такую ситуацию…
— Ну?
— Вот сидят они вечером. Марфуша, ее дочь и этот урод.
— Терсков?
— Ведь он ее внук.
— И что?
— Вот и рассказывает им Марфуша, как жила в доме у знаменитого режиссера Ефима Ольшанского. Что ели, пили, куда выезжали…
— Что было в доме, — Лионелла начинала догадываться, к чему он ведет.
— Могла Марфуша рассказать про драгоценности Инессы? — спросил у нее Кирилл.
— Могла и приврать.
— Она ведь доброй старухой была, иначе не отдала бы мне то, что осталось от Инессы.
— А что, если Марфуша рассказала про то, что Инесса перед смертью прятала и перепрятывала свои украшения?
— Во-о-о-от… — Кирилл закивал головой. — И этот урод, иначе не назовешь, решил, что драгоценности Инессы Ольшанской до сих пор спрятаны в доме.
— Но ведь считается, что их украли ее родственники.
— Это официальная версия. Но кто знает, как было на самом деле?
— Никто.
— А еще Марфуша рассказывала, что Инесса записывала, куда прячет шкатулку, чтобы потом не забыть. Думаю, ее дочь и внук знают.
— Ты сам никогда не думал об этом?
— Думал. Но все как-то лениво. Толчка, что ли, не было.
— А теперь есть?
— Теперь есть.
— Значит, ты считаешь…
Кирилл продолжил за нее:
— Терсков решил завладеть домом, чтобы отыскать драгоценности Инессы Ольшанской. Дом втихаря переоформили, а меня, как ненужный атрибут, решили устранить.
— И я понимаю зачем, — сказала Лионелла.
— Скажи.
— Из тюрьмы сделок не оспаривают. В тюрьме сидят тихо.
— Да нет… — Кирилл грустно усмехнулся. — Я имел в виду более радикальный метод устранения — убийство. Фирсов же сказал…
— Но если смотреть шире… — Лионелла ненадолго задумалась и снова продолжила: — Мне кажется, вся эта кутерьма с убийством альфонса была специально подстроена, чтобы засадить тебя в тюрьму. Уверена, что Терсков подговорил Шмельцова…