— И все-таки?
— Лишь только найду свободное время, и мои помощники тотчас вас известят. — Он вытащил оранжевый платок с вышитым вензелем и вытер вспотевший лоб. — Весьма печально, что не все собрались…
— Вы про Ольшанского?
— Кажется, он должен был сидеть за вторым столом.
— Я видела его.
— Неужели?
— Он говорил с портье.
Григорий поднял брови и заинтересованно склонил голову набок:
— В нашей гостинице?
— Да-да, это было в фойе.
— Отчего же он не пришел на игру?
— Откуда мне знать… — сказала дама в «Картье».
Тем временем на открытую веранду переместилась большая часть участников игры. Катерина, Марго и Лионелла расположились в плетеных креслах и, потягивая сухое вино, делились впечатлениями.
— Вы заметили? За вторым столиком были двое: Милена, жена Полторацкого, и Калмыкова с Первого канала, — сказала та, что была в голубом — ее звали Катерина.
— Третий — Кира Ольшанский, — ответила Лионелла. — Но он не пришел.
В разговор вмешалась Марго:
— Слышала, в последнее время Кирилл много пьет.
— Ольшанский всем должен денег. Как говорит мой муж: это — плохая тенденция. — Катерина расправила шлейф плиссированной юбки. — Уму непостижимо, как можно было промотать такое наследство.
Лионелла расщелкнула сумочку, достала янтарный мундштук и вставила в него длинную сигаретку. Ее тонкие пальцы двигались чуть замедленно, движения были вычурными и одновременно простыми. Она закурила и проговорила между затяжками:
— Все дело в том… Что наследство досталось ему слишком легко.
— Сколько Ольшанскому лет? — поинтересовалась Марго.
— Около сорока, — ответила Лионелла.
— Нужно заметить, что он — красавчик. То есть я хотела сказать — стильный мужик.
— На любителя, — поморщилась Катерина и, проводив взглядом какую-то пару, заметила: — Не понимаю, для чего богатые мужики женятся на страшненьких.
— Чтобы родилась такая же страшная дочь, и кто-то женится на ней по расчету, — сказала Лионелла и нехотя обронила: — Полнейший вздор… Зачем искать изъяны там, где их нет?
— Ты про Кирилла?
— Нет. Я про тебя. Никто не виноват, дорогая, что твой муж так нехорош собой.
— Ты… ты… — Катерина нервно задышала и подняла глаза к небу, пытаясь унять подступившие слезы.
— У тебя сейчас тушь потечет… — сказала Марго.
Лионелла потушила сигарету и спрятала мундштук в сумочку.
— Не терплю глупость. Это выводит меня из себя. — Она встала с кресла. — Хочешь быть стервой — учись. В противном случае лучше сменить амплуа. Приятной вам ночи. Я, пожалуй, пойду к себе в номер.
Лифт был занят, и Лионелла поднялась на третий этаж по лестнице. Была полночь, и коридор, устланный ковровой дорожкой, был пуст.