Еще у входа на территорию студии Ольшанскому показалось, что до съемочных павильонов — рукой подать. Но дорога шла в гору, уклон был хоть небольшим, но постоянным. Солнце пекло спину, под ногами от жары плавился асфальт. Пройденная миля далась ему нелегко.
Сотрудник студии, у которого он спросил о сценарном отделе, указал верную дорогу к старому зданию с перилами и балконами-лоджиями.
Кабинет Зелинского помещался на втором этаже. Поднявшись по лестнице и открыв дверь, Ольшанский увидел его самого. Питер стоял возле машинистки, держа в руках растрепанную пачку бумаг.
— Вставка… Сцена сто восемнадцать «А»… — сказал Зелинский, и барышня резво застрекотала на пишущей машинке. Он продолжил: — Интерьер — парадная спальня графа Ульриха. Сцена сто восемнадцать «Б». В кадре — трое: графиня, ее любовник и граф Ульрих. Граф Ульрих: «Измена! Нож в любящее сердце!»
— Петя… — негромко позвал Ефим.
— Графиня: «Пощадите…»
— Петя!
Зелинский обернулся:
— Ольшанский?! Какими судьбами?
Ефим кинулся к нему и, обняв, похлопал по спине.
— У меня контракт с «Парамаунт».
— Не может быть! — Зелинский пораженно отстранился. — Шутишь?
— Они пригласили Веденского. Он взял меня и оператора Зильбера. Разрешения на поездку ждали два с половиной года. Официальная версия поездки такая: приехали перенимать опыт американского кинопроизводства. На самом деле — снимать фильм для «Парамаунт».
— О чем будет фильм?
— О первых днях калифорнийской золотой лихорадки.
— Чей сценарий?
— Его написал Веденский.
— Когда запускаетесь?
Ефим покачал головой:
— Пока не знаю.
— Давно прибыл?
— Несколько дней назад. Дорога была долгой: сначала — Берлин, потом — Париж, Сен-Назер, Жижон, Сантандер, Мыс-ла-Коронь. Оттуда — на корабле через Атлантику. Восемнадцать дней ползли по воде, как мухи по зеркалу. Дальше, Гавана, Вера-Круз, Мехико, и вот наконец — Лос-Анджелес.
— С приездом в Голливуд! — Теперь Зелинский крепко обнял Ольшанского, потом обернулся к машинистке: — На сегодня закончили. До завтра, мисс Элис.
Девушка встала, взяла свою сумочку и, попрощавшись, ушла. Зелинский выдвинул ящик стола, вытащил оттуда полпинты виски, скрутил крышку и сделал внушительный глоток, потом протянул бутылку Ефиму:
— За встречу!
Ольшанский глотнул виски и вскинул руку в римском приветствии:
— Да здравствует Голливуд!
Глава 12
Мы так любили друг друга
Опутанная сонмом догадок, Лионелла никак не могла отыскать ту единственную, которая выведет ее на правильный путь. Безумная ситуация была похожа на триллер.
Кто подкинул телефон? И когда?
Она была готова поклясться, что еще вчера Vertu в ее сумке не было. Лионелла, как и Фирсов, звонила на этот номер, но он был недоступен. Отчего же теперь мобильник ответил на вызов Фирсова?