— Она была там?
— Вместе с мужем, Олегом Ольшанским, решили провести отпуск в Крыму. Так получилось, что оба оказались на съемочной площадке, а у Лены была специальная подготовка. Она умела нырять.
— Что было дальше?
— Четыре дайвера прыгнули в воду, а поднялись на плот только трое. Лена не вернулась.
— Утонула?
— Как потом выяснилось, ее позиция была возле рифа. Там — сильное течение. Лена испугалась, потратила слишком много сил на то, чтобы грести и удержать нейтральную плавучесть. Ну, и не заметила, что воздушный баллон опустел.
— Техники должны были рассчитать время пребывания под водой.
— Теоретически — да. Но практически у нас повсюду бардак, — грустно вздохнул Черенцов. — Никто так и не понял, почему у Лены так быстро закончился воздух.
— Какое несчастье…
— Тогда несчастья лишь начались. Лену искали три дня, тело утащило течением. На третий день не вернулся Олег, сын Ольшанского.
— С ним что случилось?
— Та же история. Их тела нашли рядом, в расщелине между двумя большими камнями. Как сейчас помню, это было сразу после Ивана Купалы.
— На Петров день? — предположила она.
— Этого сказать не могу.
— Страшная история.
— Кажется, Кириллу в то время было лет семь.
— Этого я не помню. Мы познакомились будучи школьниками. И он уже был сиротой.
— Ну, а ты? — Володечка обвел взглядом комнату. — Вижу, что живешь хорошо.
— Не жалуюсь. — Лионелла наконец прикурила.
— Сниматься не хочется?
Помолчав, она опустила глаза:
— Хочется. Но мое время ушло.
— Неправда… — Черенцов хотел еще что-то сказать, но Лионелла попросила:
— Не надо…
И Черенцов замолчал.
— Как проходят съемки вашего клипа? — другим, ровным голосом спросила она.
— С таким баблом и техникой грех не снимать.
— Нравится?
— Нет.
— Тогда уходи.
— На полный метр не зовут. Там теперь другие работают: моложе и лучше нас.
— Лучше тебя — нет.
— Спасибо, деточка…
На этой светлой ноте они расстались.
Весь день Лионелла ждала звонка от Фирсова, чтобы прояснить свои перспективы. Но он не звонил.
Мысленно сканируя последний, утренний разговор, она искала прорехи в своей оборонительной позиции.
— Я не знаю, как телефон оказался в моей сумке! — сказала она следователю.
— Сумка ваша? — спросил он.
— Моя.
— Ну, так что же?
— Я уверена, что телефон был подброшен!
— Кем? — Фирсов спрашивал жестко и требовательно, как будто заранее знал все ответы.
— Откуда я знаю! — в ее же голосе звучало отчаяние.
Разговор вышел сумбурным. Он был зол и не исключал обмана с ее стороны. Она была честна и растеряна. От этого на душе делалось тошно.
Что будет дальше? Хотелось бы ей знать.