— Хочу спросить у тебя насчет съемок в Крыму…
— Что?
— После гибели родителей Кирилла в группе что о них говорили?
— Съемки быстро свернули. Ефим Аркадьевич лег в больницу. Пока искали режиссера на замену, натура ушла. Осень наступила, отснятый материал положили на полку.
— Их смерть наверняка обсуждалась, я в этом уверена.
— Не хочется об этом… Как говорится, о мертвых или хорошо, или ничего. — Черенцов отвел глаза в сторону.
— Говори, — приказала ему Лионелла.
— Ходили сплетни, что вроде бы у Лены, матери Кирилла, были отношения с одним из спасателей. Якобы кто-то видел их вместе.
— Ну и что?
— Говорили, что муж ее ревновал. Хотя лично я ничего такого не замечал. Мне казалось, у них была гармоничная пара и они любили друг друга.
— Ефим Аркадьевич как к этому относился?
— К сплетням? Никак. Ты же знаешь, его ничто не интересовало кроме кино. Инесса Ольшанская бесилась и, как мне казалось, ненавидела Лену. В лице менялась, когда та мимо проходила.
— Почему?
— За пасынка обижалась.
— Ну хорошо… А что же милиция?
— Приходили два следователя, но дело быстро закрыли. Оба случая признали несчастными. В смерти Лены подозревали Олега, но к тому времени он тоже погиб.
— То есть Олега Ольшанского подозревали в убийстве жены?
— Как будто он что-то сделал с ее аквалангом. Воздух, что ли, спустил. Но это не было доказано.
Лионелла тяжело проронила:
— Дикая гадость…
— Я бы не стал рассказывать об этом Кириллу.
— Ясное дело.
— Вы готовы? — К ним подошла женщина, помощник режиссера. — Мы начинаем. Ждут только вас.
Лионелла с Черенцовым отправились в дом. На лестнице и в прихожей уже установили осветительные приборы. Стоящие на треногах и снабженные шторками, они давали мягкий рассеянный свет. Те, что у потолка, — резкие тени.
Из-за режиссерского пульта поднялся мужчина в кепке:
— Будем знакомы. Макс.
— Лионелла…
— Знаете, что нужно делать?
— Мы репетировали.
— Входите в кадр, поднимаетесь по лестнице ровно на четыре ступеньки, оборачиваетесь и смотрите в камеру долгим страдающим взглядом.
— Меня лучше не снимать с нижнего ракурса.
— Это еще почему? — спросил режиссер. — Мне лучше знать, как вас снимать. Внимание! — Он сел на свое место и стал смотреть в монитор.
К лестнице подскочила хлопушечница и щелкнула нумератором. Тележка с оператором двинулась, но Лионелла продолжала стоять у двери.
— Стоп! — Режиссер обратился к ней: — В чем дело? Вы не поняли, что нужно делать? Повторяю: входите в кадр, поднимаетесь на четвертую ступень, оборачиваетесь и смотрите в камеру долгим страдающим взглядом. Что вам не ясно?