— Как же иначе? — В голосе Марго прозвучали вздорные нотки.
— Поверь мне, по-другому тоже бывает.
— Тебе виднее… — улыбнулась Марго. — Можно войти?
— Прости, я очень устала и хочу спать.
— Всего несколько минут — поболтать.
Лионелла сообразила, что это удобный случай для удовлетворения любопытства.
— Проходи. — Она отступила.
— Твое купе больше, — оглядевшись, проговорила Марго.
— Двухместное, — скупо обронила Лионелла, спросив: — Ты едешь одна?
— С кем же еще?
— Но где же Мишель?
Смутившись, Марго быстро привела себя в чувство:
— Откуда ты знаешь?
— Не будь такой наивной. Об этом все говорят.
— Нам с Мишелем не хотелось огласки. Нужно соблюсти хоть какие-то приличия.
— Не вышло.
— Со дня смерти Катерины прошло чуть больше недели.
— Тебя это волнует? — спросила Лионелла и снова зевнула.
— В общем-то нет.
— Когда у вас все началось?
— Имеешь в виду отношения? — Марго хотелось поговорить, но она еще осторожничала. — Давно.
— Год? Два? Полтора?
— Чуть больше года.
— Катерина догадывалась?
— Представь себе — нет. Мы так удачно водили ее за нос.
— В то утро, когда Мишель сказал про развод, ты была с ним?
— Лежали в одной постели. Когда он с ней говорил, мне так и хотелось крикнуть Катерине: разуй глаза, дура!
— Как это вульгарно… — Сдерживая гнев, Лионелла опустила глаза. — И подло. Мне всегда казалось, что вы с ней подруги.
Теперь самой Марго захотелось уйти. Разговор не доставлял ей ни малейшего удовольствия.
— Пойду лягу спать.
— Спокойной ночи, — простилась Лионелла и с облегчением задвинула дверь.
Слова Марго Никодимцевой задели ее за живое. «Тебе виднее», — сказала та, когда речь зашла о взаимности. Кого она имела в виду? Льва? Но Лев ее любит. Любит ли она Льва? Сложный вопрос, как и само это чувство. Сколько в нем слагаемых? Влечение, благодарность, привычка, чувство долга и, в конце концов, лень или нежелание что-то менять. Чего больше в их отношениях? Скорее — привычки.
Лионелла нутром почувствовала, что Марго имела в виду Кирилла, и ей захотелось осмыслить, охватить взглядом каждый день их жизни. При этом в ней не было уже обиды брошенной женщины. Она перебирала событие за событием, ничему не удивляясь и не противясь вязкому эфиру утекающей мысли. Лионелла оказалась между явью и навью. Последней мыслью перед тем, как заснуть, была мысль о том, что по-настоящему она любила только Кирилла. Но эта любовь выжгла ее изнутри.
Под утро в каком-то больном полусне Лионелле приснилась зеленоглазая русалка. Она сидела на камне, смотрела на воду и расчесывала гребнем длинные волосы. Взмахнув хвостом, русалка дробно постучала им по воде и проговорила вежливым голосом: