— Просыпайтесь, поезд прибыл в Санкт-Петербург.
Первым, кого встретила Лионелла, ступив на питерскую землю, был Петр Терсков. На этот раз он был любезен:
— Вас подвезти?
— Спасибо, — сдержанно проговорила она. — Меня уже встречают.
Чуть поодаль ее поджидали водитель и носильщик с груженной ее багажом тележкой.
Эта встреча была не единственной — среди прибывших «Гранд Экспрессом» Лионелла заметила сразу несколько участников игры. Самой неожиданной была встреча с Мишелем Петуховым. Завидев ее, он поспешил объясниться:
— Не мог проигнорировать. Игра посвящена Катерине.
— Я понимаю, — проговорила она и отчего-то расстроилась. Все самые мрачные ожидания воплощались в действительность: ей предстояло участвовать в игре-панихиде, что нисколько не отличалось от визита на кладбище.
В здании вокзала к ней подошли две старушки:
— Лионелла Баландовская! Мы ваши поклонницы.
— Как приятно, что вы узнали меня… — Она изобразила на лице одну из своих улыбок, подумав, что и эти жалкие минуты былой славы скоро закончатся. Еще пара лет — и старые динозавры вымрут, а новый зритель ее не знает.
В машине пессимизм Лионеллы достиг полного апогея. Она подумала, не вернуться ли ей обратно в Москву. Внутри укоренилось предчувствие, что ничем хорошим путешествие не закончится. Затем последовала мигрень: у нее утяжелился затылок и виски стиснуло болезненным обручем.
«Могло быть хуже, да некуда», — думала Лионелла, заселяясь в гостиницу. Она поднялась на этаж, вышла из лифтовой кабины, и в тот же момент какая-то неведомая сила отбросила ее назад, к лифту.
Навстречу, по ковровой дорожке коридора, шагал Кира Ольшанский. Увидев ее, он поздоровался и как ни в чем не бывало прошел мимо. Лионелла оглянулась и посмотрела назад. Но его уже не было.
Кабина лифта заскользила вниз на первый этаж.
Глава 25
1936 год Киностудия «MGM», Калвер-Сити, США
Режиссер назначил пересъемку испорченного дубля на послеобеденное время, после чего все разошлись. От съемочной площадки до своего бунгало Грета Гарбо вела Ольшанского за руку.
— Как ты сюда попал?
— Зайцем.
— Как? — Она остановилась и удивленно взглянула на Ефима. — Зайцем?
Он объяснил:
— Это значит — без пропуска.
— Ты не американец и не англичанин, — кивнула Гарбо и повела его дальше.
— Я — русский.
— Правильно говорить: «to crash the gate»[6].
— Спасибо, — сказал Ольшанский.
— Мне тоже пришлось учить английский язык, но я в этом преуспела намного больше тебя. И у меня почти нет акцента.
Они подошли к бунгало. Их встретила в дверях все та же сухопарая женщина с перманентом.
— Приготовить вам ванну, мисс Гарбо?