— Ты не представляешь, насколько, — с чувством сказал капитан. — Что опять, горе луковое?
— Да я как раз на тему лука, — сглотнула я. Лук я терпеть не могла, но, поскольку обеда мне тоже не досталось, готова была слопать что угодно.
— Раз тебя больше никуда не пригласили, значит, ужин принесут прямиком в твою гостиную, — понимающе усмехнулся Рино. — Но в первую очередь, сама понимаешь, обслужат высокородных.
Предлагать организованный грабеж кухни я постеснялась и вернулась в комнату, где уже через пять минут заскучала, занервничала и начала примериваться к стенкам. Стенки, конечно, были шикарные, поразительно ровные для вырубленных прямо в скале, обтянутые дорогим светло-золотистым шелком, но залезть на них все равно хотелось неимоверно.
И что, спрашивается, мешало Его Высочеству сперва созвать Совет, а уж потом выдергивать меня из Храма? Разве что хотел заранее отцу представить, чтобы, если тот забракует идею, быстренько вернуть меня на остров…
Хотя в таком случае совершенно непонятно, почему я еще тут, а не на борту ближайшего рейса на Лиданг.
Я нарезала несколько кругов по гостиной, обреченно вздохнула и полезла в сумку. Разгрузить ее я так и не сподобилась (да и до сих пор надеялась, что удастся смыться побыстрее), и недочитанная книга обнаружилась на самом дне, под аккуратно сложенным темно-синим платьем для служения и дорожной пентаграммой. Выудив свою добычу, я решительно направилась в спальню. Огромная, ярко освещенная гостиная вызывала у меня непреодолимое желание забиться в самый темный угол и забаррикадироваться.
Но спальная, к моему разочарованию, была выполнена в том же стиле: высокий потолок, золотистый шелк на стенах и здоровенная кровать с балдахином, торчащая посреди комнаты, как засахаренная вишенка на приторном пирожном. Я бросила книгу на подушку и осторожно потыкала в постель. Подозрения оправдались — палец благополучно утонул в перине, не встретив практически никакого сопротивления.
Заснуть здесь у меня точно не получится. В Храме кровати были в меру жесткими — чтобы и бока не отлежать, и осанку не испортить.
Применение для такого дворцового излишества я видела всего одно — а потому отступила на несколько шагов назад и с восторженным писком запрыгнула на постель с разгону, в прыжке хлопнув рукой по вызывающе высоко висящим кисточкам на балдахине. Кровать страдальчески заскрипела, покрывало заполошно взмахнуло краями, а книга с подушками полетели мне навстречу, разминувшись с моим любопытным носом на какую-нибудь пару сантиметров. Я отфыркалась от взвившейся пыли, подгребла под себя валик поудобнее и даже нащупала закладку, когда взгляд уперся в обнажившуюся простыню. Снежно-белую, холодную, из тончайшего шелка.