В мои свободные вечера я прохожу охотно через центр и удивляюсь всем этим различным экранам и шкалах. Иногда я наблюдаю Харви из далека, мне бросается в глаза, с каким терпением работает со всем этим странным оборудованием. Он сидит там, в неудобном положении, плечи напряжены и опущены вниз, а очки сидят на самом кончике его носа. Если он замечает, как я смотрю на него, то улыбается мне и кивает.
Сегодня я иду к Харви и задаю ему вопрос, который не выходит у меня из головы, с того момента как он рассказал мне о лаборатории Харви. — Если клоны являются только копией похищенных мальчиков, как телом, так и душой, почему они так лояльны по отношению к Франку?
Харви снимает очки и кладет их на стол. — Грей, это потрясающий вопрос, на который никто не может ответить. Наконец, это основания того, почему до меня ни один из лаборантов не смог создать стабильную копию. Если это вообще возможно, то их сознание было самостоятельно. Их насторожило поведение Франка, и он быстро устранил эти копии. Я же напротив, интересовался только технологией, я любил коды и мог обойти любой софт, это и стало решающим.
— Я не понимаю этого совершенно.
— Копия как ты и я, — продолжает он. — Имеет такие же органы, в нем течет такая же кровь, и состоит из таких же костей. Но ты и я настаиваем на свободе выбора, Грей. Копия состоит из софта, программы, которая встроена в его мозг, которая говорит ему что он должен делать и кого он должен слушать.
Улыбка Харви, которая всегда присутствует на его лице, если он говорит о своем увлечение, бледнеет. — Когда я создал это, оно работало феноменально. Но сегодня это пугает меня, что я ответственен за такое мощное оружие.
— Почему тогда вы сделали это, Харви? Почему вы работали на него?
На мгновение он задумывается.
— Вероятно, потому что я был молод и легко поддавался убеждению. Франк забрал меня из детского дома, и привез в Объединенный центр, где были современные лаборатория и технологии, больше воды, чем я мог выпить. Он хорошо обходился со мной, впервые в жизни у меня создалось впечатление, что у меня есть семья. Мне хотелось порадовать его и показать ему, что я все могу, что я умнее, чем все взрослые люди, которые работали на него в этой лаборатории. Это удалось мне действительно превосходно. Как думаешь?
Я ничего не отвечаю, но понимаю его, потому что чувствовал тоже самое к Франку, даже если и только пару дней.
— А эти опыты по производству бесконечного числа копий? — допытываюсь я. — Если вы были способны создать стабильную копию, почему не создать еще одну с этого самого человека вторую или третью? Я не понимаю, что удержало вас от этого?