Когда мы были младше, это было весело — вместе отмечать день рождения. Мама дарила нам то, что могла: вырезанную из дерева лодку, шапку из растягивающейся ткани, металлические ведерки и совочки. Мы бегали по городу и везде находили место для игр: иногда это была лестница, которая вела к дому Совета, или столы в больнице. Так было до тех пор, пока Грейс Картер не поймала нас, не схватила за руки и с проклятиями не провела по городу. Наши проделки сделали нас известными на весь город. Мы были братья Везерсби — подростки, которые находили слишком много радости в этом сером месте. Конечно, это длилось недолго. В Клейсуте взрослеют быстро.
Когда я добираюсь до последней охотничьей тропы и покидаю лес, уже наступает вторая половина дня. Я прохожу мимо двух мальчиков, которые играют у небольшого костра, пока их мать развешивает белье за домом. Один еще очень маленький, ему года четыре или пять; второму, кажется, не больше восьми. Не останавливаясь, я улыбаюсь матери. Она пробует ответить улыбкой, но совсем неубедительно. Она выглядит постаревшей, подавленной, хотя на вид ей не больше двадцати пяти. Я понимаю — это все из-за мальчишек. Определенно не проходит и дня, когда она не желала бы, чтобы они, или по крайне мере один из них, были девочками.
Перед зданием Совета я встречаю Кейл. Она играет на лестнице и тянет за собой деревянную утку, с которой уже успели поиграть Блейн и я, когда были детьми. Это был подарок от нашего отца, прежде чем он стал жертвой Похищения. Мы оба были слишком малы, чтобы помнить нашего отца или о том, как получили подарок. Но мама рассказывала, что он сам вырезал птицу, потратил на это больше трех месяцев. Между тем утка уже весьма потрепана и выглядит на свой возраст: на носу откололся кусочек, вдоль хвоста неровная трещина. Когда Кейл, подпрыгивая, идет ко мне, утка неуклюже катится по ступенькам и все время приземляется на одну сторону.
— Дядя Грей! — кричит Кейл.
Она еще совсем малышка, ей нет и трех лет. Нос у нее мягкий и розо-вый, как малюсенькая кнопочка посреди лица. Когда я подхожу ближе, она сияет.
— Привет, Кейл. Что ты там делаешь?
— Я иду на прогулку с Дакки. Мама разрешила, — она тянет деревянную иг-рушку ближе к себе, неуклюже гремя по дороге.
— А где папа? — она смотрит на меня сияющими голубыми глазами. У нее глаза Блейна.
— Я не знаю. Почему бы нам не пойти на рынок? Возможно, мы найдем его вместе, — я протягиваю ей руку, и она хватается за нее. Теплые пальчики держатся за мой большой палец.
— Мне не хватает папы, — бормочет малышка, пока мы идем дальше.