Следующая неделя пролетает незаметно. Утром я охочусь, а после обеда на пустом поле показываю Эмме, как нужно стрелять из лука. Мы начинаем с основ: прогиба лука, форм стрел. Я учу ее, как нужно держать лук, когда оттягиваешь тетиву, правильной позиции рук. Пару дней она трясется от нетерпения, потому что я не даю ей выстрелить прежде, чем она сможет с закрытыми глазами вложить стрелу. Когда Эмма, наконец, выпустила свою первую стрелу, она упала совсем близко, но только потому, что Эмма забыла все, что я ей объяснял. От возбуждения все вылетело у нее из головы, и она не смогла сохранять хладнокровие. В течение дня становится лучше: ее стрелы летят прямее, и целится она точнее.
Несмотря на то, что я счастлив так много времени проводить с Эммой, меня все еще преследуют слова моей матери из того письма. Я переворачиваю в доме все вверх дном в поисках каких-либо следов. Я перечитываю дневник Блейна вдоль и поперек, но это не приносит никаких результатов. Я пытаюсь, но не могу забыть о письме. Я хочу знать, что скрывали мама и Блейн. Я как воздух желаю знать правду. Все это подсознательно терзает меня.
В один из жарких дней с застойным и влажным воздухом я понимаю, что в это время Эмма сможет попасть в цель. Стрелять в чистое поле легко и удобно, но видеть определенную цель намного интереснее.
Мы идем мимо полей и лугов в восточную часть города, наше обычное место для упражнений. Я ставлю простой круг с мишенью и протягиваю Эмме несколько стрел и мой детский лук. Я давно из него вырос, но он хорошо подходит для ее сложения. Вешая колчан за спину, я слышу шорох, с которым стрела ударяется в траву. Я смотрю на Эмму и вижу разочарованное лицо.
— Ты слишком торопишься, — говорю я ей. Стрела врезалась в траву рядом с мишенью. Она хмурится.
— Когда мы просто стреляли, и я не должна была выбирать цель, это казалось таким простым.
— Без ограничений все проще. Выпрями руку параллельно земле, когда ты натягиваешь тетиву. Думай о том, как держишь лук.
Я показываю ей на моем луке, как это должно быть. Она пробует по-вторить за мной и терпит неудачу. Я сдерживаю улыбку.
— Давай покажу тебе, — я встаю позади нее, кладу руку на ту ее руку, что держит лук, а другой обхватываю ее так, чтобы взяться за тетиву.
— Теперь сосредоточься, — говорю я. — Ничего не существует, кроме цели.
Я опускаю руки и отхожу от нее. Она пускает стрелу и на этот раз попадает в цель. Она не попала в красный круг, но главное — стрела достигла цели. Она подпрыгивает от возбуждения и поворачивается ко мне.
— Ты видел?