Когда Траурная церемония подходит к концу и костер затухает, солнце уже давно зашло. Люди начинают расходиться домой. Саша находит нас и забирает Кейл, а затем приглашает нас что-нибудь выпить вместе. Мы принимаем приглашение, так как подавлены этим вечером. Саша укладывает Кейл спать, приносит кувшин пива и ставит три больших кружки. После нескольких кругов в «Правда или ложь» мы забываем о траурной церемонии и хихикаем навеселе.
— То, что ты подпалила свои волосы, когда во время назначения пыталась затушить свечи. Это ложь, — предполагает Эмма, обращаясь к Саше.
— Ни в коем случае, — вмешиваюсь я. — Я считаю, что это история, что в детстве ты так наелась клубники, что целую неделю болела. Я знаю, что ты ненавидишь ягоды и никогда их не ешь.
Саша тихо смеется.
— Вы оба заблуждаетесь. Я ненавижу ягоды из-за детской болезни, и вовремя моего первого назначения сожгла половину своих волос.
Эмма и я удивленно стонем.
— И что же тогда была ложь? — спрашивает Эмма.
— Что я не могу лазить по деревьям. Я знаю, что не очень-то спортивная, но на дерево могу забраться на дерево легко.
Эмма и я обмениваемся сомневающимися взглядами.
— Ох, успокойтесь вы оба. Я покажу вам, когда на улице будет, не так темно… и не после такого количества пива. Давайте пейте, — мы слушаемся и опустошаем наши кружки.
Мы с Эммой почему-то плохо играем в эту игру, а Саша, чья кружка еще наполовину полная, очень хорошая обманщица. Мы играем еще пару кругов, во время которых я узнаю, что у Эммы огромный страх перед родами. Кровь и кишки ее не пугают, но появление человека на свет пугает ее до смерти. А Саша сообщает, что она полная катастрофа как повар, несмотря на то, что продает приправу на рынке. Когда Эмма и я выходим от Саши, наши головы кружатся, и дорога домой, после стольких кружек пива, кажется гораздо сложнее.
Я провожаю Эмму домой. Мы оба идем зигзагом по грунтовой дороге, как сухие листья на ветру. Эмма напевает что-то под нос и кружится, вытянув руки в стороны. Когда она закидывает голову, чтобы посмотреть на звезды, спотыкается и ударяется коленом об каменную лестницу, которая ведет к ее дому.
— Посмотри, у меня идет кровь! — объявляет она почти весело. Нет ничего радостного в том, что она поранилась, но я все равно улыбаюсь.
— С тобой все в порядке? — спрашиваю я и осматриваю кровь на ее колене.
Она кивает.
— Хм… Совсем не больно.
Удивительно, что пиво делает с некоторыми, кружит голову и приглушает чувство самосохранения.
— Давай, — говорю я и протягиваю ей руку, чтобы помочь.
Она легче, чем кажется, так что я нечаянно притягиваю ее к груди. Она стоит здесь, руки лежат на моей груди, и смотрит на меня. Кажется, что все вокруг кружится, все, кроме нее. Это от пива, или ее мир не кружится? Я беру ее руки и обдумываю, должен ли что-то сделать. Но мы просто стоим, переплетя пальцы, и смотрим друг другу в глаза. Где-то хлопает дверь, и мы отрываемся друг от друга.