— И еще прими это, — приказывает она, протягивая мне порцию еще чего-то незнакомого. Я все равно проглатываю это. — Ты должен спокойно сидеть, и это поможет тебе заснуть.
Эмма подготавливает иглу, когда в больницу заходит ее мать.
— Как все прошло? — спрашивает Эмма.
— Ребенок не смог справиться с этим, — объясняет Картер, ставя свою сумку, и приводит волосы в порядок, поднимая их наверх. Ее волосы такие же, как у Эммы, светло-коричневые, как шерсть олененка, и своевольно лежат строптивыми локонами. — Он умер при родах. Возможно, так даже и лучше. Это был мальчик.
Новость, кажется, огорчает Эмму.
— А как мать?
— С Лаурой все в порядке, — я знаю, что эта девушка близкая подруга Эммы. Я видел, как они шептались и смеялись на рынке, когда обменивали свой товар.
Эмма облегченно вздыхает, но по ее щеке бежит одинокая слеза. Движением руки она вытирает ее и возвращает все свое внимание назад к иголке.
— Откинься назад, — говорит она, и я слушаюсь. Я чувствую странную лег-кость в голове, и Эмма, которая наклоняется ко мне, чтобы еще раз прове-рить рану, сверкает как роса на траве в утреннем солнце. Она говорит, что мне нужно расслабиться, но я не могу ничего делать, кроме как смотреть в ее карие глаза, и просто говорю дальше.
— Хочешь пойти куда-нибудь? — спрашиваю я ее.
— Пойти? — ее выражение лица выражает смесь шока и возмущения.
— Да, например, пойти в трактир или погулять. Мне все равно.
— Моя лучшая подруга потеряла ребенка, ты почти потерял своего брата, и тебе ничего больше не пришло в голову, как пригласить меня в трактир? — то, как она это преподносит, звучит и впрямь ужасно. — Ты совершенно не похож на него, ты знаешь об этом? — добавляет она. — Может, вы и выглядите одинаково, но вы очень-очень разные.
Ее слова ранят меня, но она права.
— Это не так ужасно, Эмма, дорогая, — Картер появилась у двери. — Люди должны отличаться друг от друга.
Я не знаю, почему Картер защищает меня. Возможно, она не может перестать заботиться обо мне, хотя я уже много лет не нуждаюсь в ее уходе. Или это оттого, что она была близка с моей матерью. Или я напоминаю ей моего отца — она много раз мне рассказывала, как похожи на него Блейн и я. За то и другое я ей благодарен.
— Они назначили тебя? Совет? — спрашивает Эмма. — Ты должен быть со мной, верно? — она прожигает меня взглядом.
— Нет, — сознаюсь я. — Совсем нет. Никто мне не приказывал. Они оставили меня в покое из-за Блейна и Похищения. Я могу неделю ни с кем не встре-чаться. Я сомневаюсь, что следующую пару недель пойду с кем-нибудь.
Мои глаза закрываются. Я хочу спать, но борюсь со сном. У Эммы сердитое лицо.