В первые годы после отъезда было особенно тяжело. Кира, никому еще не известная, не способная диктовать свои условия, отдавалась работе без остатка. Жизнь в Токио оказалась очень дорогой, и первые месяцы Кира сидела на жесткой диете – на полноценное питание просто не хватало, а о такой роскоши, как такси, она могла только мечтать. Именно в те месяцы она похудела до истощенности и многие годы так и не могла набрать вес. Обреталась она в крохотной клетушке на 21-м этаже высотного здания, где стены были сделаны как будто из картона, и от звуков жизнедеятельности многочисленных соседей некуда было деваться ни днем, ни ночью. Жилье за городом, конечно, обошлось бы дешевле, но позволить себе переехать в менее центральный район Кира не могла. Помимо съемок для каталога Ямамото ей приходилось еще успевать на шесть-семь кастингов в день, куда ее отправляло международное модельное агентство «Ellite». В общем, жизнь здесь нисколько не походила на ее московское бытие.
Огромный город, некогда бывший рыбацкой деревушкой под названием Эдо, с его небоскребами, толпами, разноязыкой речью, мерцающими неоновыми вывесками, казалось, мог свести с ума кого угодно. Кира далеко не сразу освоилась в нем, научилась находить тихие уголки с зелеными лужайками, традиционными пагодами, аккуратными прудиками и благоуханными садами, где однажды впервые любовалась таким чудом природы, как цветение сакуры. Но, привыкнув, прониклась его атмосферой и самобытным ритмом.
И все же каждый раз, звоня Марине в Москву, Кира цепенела от страха – что, если та не ответит, что, если у нее что-то не сложилось с Ленчиком, она снова сорвалась, лежит сейчас в каком-нибудь наркоманском притоне в невменяемом состоянии. Как Кира сможет помочь ей – отсюда? О том, чтобы хоть на пару дней смотаться домой, нечего было и думать. На такие порывы у Киры не было ни денег, ни времени.
Но время шло, а Марина вроде бы держалась. Рассказывала Кире о работе у Шувалова, делилась какими-то идеями, говорила, что продолжает делать кукол – та, первая, что сидела теперь на тумбочке в Кириной съемной квартире в Токио, кажется, дала Марине творческий толчок, побудила продолжать действовать в этом же направлении. Во время этих телефонных разговоров Кире иногда начинало казаться, что она живет какой-то не своей жизнью. Ходит по улицам чужого города, среди высоченных строений из стекла и бетона, часами выстаивает перед камерой, примеряет одежду от великого дизайнера – все эти хлопковые мешковатые брюки и блузы, улыбается в объектив. Но всем сердцем, всеми своими мыслями остается в Москве. И по-настоящему живет только во время этих вечерних телефонных разговоров.