– Так я и знал, что ты – жадная сука, – фыркал Эванс. – Тебя только деньги интересуют. Конечно, ты же по десять процентов от каждого моего контракта получаешь.
– Верно, все так и есть, – кивала Таня. – А теперь ложись спать, пожалуйста. Завтра ты должен быть в форме.
На самом деле она, разумеется, говорила неправду. Пускай тот ее прошлый, заочный восторг от Брендона Эванса давно улетучился, но за месяцы работы она как-то странно болезненно привязалась к нему. Будто бы внезапно обзавелась строптивым сыном-подростком. Мирилась с его дурным настроением, не обращала внимания на едкие замечания, насмерть билась с кинокомпаниями, заставляя продюсеров вспомнить об Эвансе и не списывать его раньше времени со счетов, загоняла его в спортзал и к косметологам, ездила на съемочные площадки, следила за тем, чтобы Брендон не напивался, а если это все же происходило, терпеливо вытаскивала его из самого сокрушительного похмелья.
Иногда, правда, ее брало зло – ну что же это такое? Ведь такой молодой, красивый, талантливый человек. И старт был успешный, и карьера отлично складывалась, и поклонницы осаждали. Так что заставляло его планомерно заниматься саморазрушением? Пускать все достижения под откос?
А порой ее охватывала жгучая жалость к нему, такому непутевому, напуганному, одинокому, запутавшемуся в дебрях большого города мальчишке из канзасской глубинки. Мальчишке с волосами цвета пшеницы, зреющей под солнцем на ферме его отца, и глазами голубыми, как июльское небо. И в такие моменты она готова была бесконечно прощать ему злобные выпады.
Ту роль, которую Таня практически выцарапала для него у режиссера, Брендон все-таки получил. Ерничал по этому поводу, конечно, без меры. Как же, ему, бывшей звезде экрана, придется сниматься в низкобюджетной семейной комедии – в роли отца-неудачника, который после ухода жены пытается наладить контакт с тремя детьми.
– Слушай, надо же с чего-то начинать, – убеждала его Таня. – Я не говорю, что это огромный прорыв, но это хоть что-то. В последние годы тебе и такого не предлагали.
– Как же, мой звездный час, – не унимался Эванс. – Так и вижу, как мне за роль этого недотепы Дженкинса вручают «Оскара».
Таня, однако, на этот его сарказм внимания не обращала и вовсю торговалась с продюсерами по поводу условий контракта. И все, казалось, складывалось хорошо, съемки начались, Брендон вроде бы воспрял духом и работал на совесть. Первые дни Таня ездила на съемочную площадку вместе с ним, чтобы убедиться, что все идет по плану, и осталась вполне довольна. Эванс был спокоен и доброжелателен, покорил всех членов съемочной группы своим знаменитым обаянием, ни с кем не скандалил. И Таня как-то расслабилась. Два дня провела дома, в своей небольшой квартирке на окраине Лос-Анджелеса, с Эвансом связывалась только по телефону, чтобы убедиться, что все в порядке.