Таня смотрела на него и с изумлением понимала, что в Брендоне внезапно не осталось никакой юношеской задорной красоты, легкости, его знаменитого обаяния. Он был сейчас жалок, именно жалок, как любое сломленное, загнанное в угол существо, как цветок с переломанным стеблем.
Брендон как-то сухо всхлипнул и задергал плечами, свесив голову. И Таня порывисто подалась ближе, обняла его за шею, обхватила руками, согревая, успокаивая.
– Ну что ты, что ты, хороший мой. Шшш… не надо так. Ты не виноват, с тобой случилась чудовищная несправедливость. Но ты молодец, ты не сдался, выстоял. Ты очень сильный, очень, я бы так не смогла.
Брендон, издав горлом какой-то низкий нечленораздельный звук, прижался к ней всем телом, уткнулся лицом в шею, и Таня в смятении почувствовала, как кожи касаются его горячие губы.
– Ты справился и теперь справишься, я уверена, – шептала она, оглаживая его по спине, чувствуя под ладонью напряженные мышцы. – Я помогу…
– Тань-еч-ка, – осторожно, словно пробуя звуки на вкус, выговорил он русский уменьшительный вариант ее имени. – Танья, ты прости меня, пожалуйста! Я сам иногда себе не рад, так и врезал бы по морде. Но меня несет что-то…
– Черти, – слабо улыбнулась Таня. – У нас говорят, черти несут.
– Черти несут, – кивнул он и обхватил ее руками, потянул в сторону полы халата. А затем вдруг оторвался от ее тела и настороженно, отчаянно глянул в лицо. – Ты только не бросай меня, ладно? Обещай, что никогда меня не бросишь. Ты – единственное, что у меня есть.
– Не брошу, – твердо прошептала Таня, чувствуя, как его подрагивающие руки касаются ее обнаженной кожи. – Я всегда буду с тобой.
Четыре года спустя Таня сидела рядом с Брендоном в лимузине, медленно ползущем сквозь толпу собравшихся вокруг театра «Долби» зевак. Темно-синее платье от Джанфранко Ферре нещадно сдавливало грудь, мешало дышать, и она судорожно дергала застежку у горла. Стилист уверял ее, что оно будет стройнить, – чертов шарлатан, и зачем она только позволила вырядить ее, как чучело? Брендон, кажется, нервничал, барабанил пальцами по отполированной дверной ручке.
– Послушай, – осторожно начала Таня, взяв его за запястье. – Давай все-таки я не буду с тобой выходить? Встретимся уже там, на церемонии. Ну сам подумай, какая из меня супруга номинированной на «Оскар» звезды? – Она с усилием улыбнулась.
– Что? – обернулся к ней Эванс. – Не говори глупостей! Ты – моя жена, без тебя не было бы никакой номинации, я бы сейчас в реабилиташке очередной подыхал, наверное. А если у кого-то проблемы с тем, что ты недостаточно звездно выглядишь, так тем хуже для него.