И во мне постепенно все крепло, все неудержимее становилось желание уехать. Я не могла больше бродить по этому опустевшему дому, проводить бесплодные часы в кабинете, мучиться бессонницей на опустевшем супружеском ложе. И каждую минуту подспудно ждать, что с первого этажа вот сейчас донесутся звуки рояля. Однажды это произошло – я услышала долгие тягучие басы «Лорелеи» – пьесы, которую Генри написал пять лет назад, и бросилась вниз в каком-то сумасшедшем угаре. Не понимала, что думать – ведь не верила же я, в самом деле, что увижу там, за роялем, призрака, но в то же время как-то нелепо надеялась, что – да, увижу, и не призрака, а живого человека, из плоти и крови. И лишь скатившись по лестнице на первый этаж обнаружила, что это Сандра поставила отцовский диск в стереосистему.
После этого случая я окончательно решила, что мне нужно уезжать – выбраться хоть куда-нибудь, помотаться по свету, проникнуться какими-то новыми впечатлениями, иначе я сойду с ума и сама стану одним из безумных призраков этого старого дома.
Сандра к этому моему решению отнеслась без особого энтузиазма. Теперь, когда прошло уже три месяца после смерти ее отца, ей, казалось, уже не слишком хотелось вырываться из привычной атмосферы. Детская психика гибче взрослой, и хотя мне известно было, что Сандра очень тоскует по Генри, внешне она уже вполне влилась в привычный круг повседневных дел и забот. Школа, подруги, загородный клуб для детей из аристократических семей. А может быть, все было не так, может быть, моя дочь просто замкнулась в себе, а я не способна была ее растормошить, расшевелить. Человека, с которым она делилась всем, кому поверяла свои сокровенные тайны, больше не было. А я, как ни старалась, стать для нее этим человеком не могла.
– Детка, ты поедешь со мной? – спрашивала я ее, отловив во время очередной игры с подругами в саду и подхватив на руки.
– Не зна-а-аю, – тянула она, отводя глаза. – А куда?
– К Кире, в Милан. Ты помнишь Киру? Или, если не хочешь, к Тане, в Лос-Анджелес. Или куда-нибудь в теплые края. На море. В Индонезию, хочешь?
– Не зна-а-аю, – все так же отзывалась Сандра и, вырвавшись из моих рук, пускалась бежать среди розовых кустов.
– Сашенька… – начинала я.
А она возражала строго:
– Меня зовут Сандра!
Леди Агата нагрянула к нам как-то осенью, в октябре. Деревья в саду уже подернулись золотом, и в воздухе стоял сладковатый пряный запах увядания. Следом за ней в дом вошел суховатый человечек с пергаментно-желтым лицом и острыми серыми глазками.
– Познакомьтесь, миссис Кавендиш, это мистер Питерсон, наш семейный юрист, – представила нас друг другу леди Агата.