Ронда кивнула. В голосе отца слышались слезы. Он смотрел в окно кухни, на крыльцо, как будто все еще надеялся увидеть, что его друг шагает по дорожке и, подойдя ближе, говорит, что это был розыгрыш.
На крыльце хихикали девочки.
– Я выиграла! – пропищала Сьюзи.
Похоже, полиция остановилась на версии, что Дэниэла убил один из его знакомых, кому он задолжал большие деньги, Шейн Гоки или Гордон Пелетье. Оба они уже были мертвы. Все были только рады принять эту версию. Ответ, сколь ужасен он ни был, лучше, чем отсутствие такового.
Тем не менее Кроули дал однозначно понять, что дело это ни в коем случае нельзя считать закрытым, что означало, что убийца еще может быть пойман. Ронда отлично понимала это.
Она знала: благодаря современным методам или какой-нибудь крошечной улике – волосу или пуговице – их в любой момент могут призвать к ответу. Даже ее, хотя она ничего не знала про убийство, невольно помогая спрятать тело. Позже, когда ей стала известна правда, Ронда никому ничего не сказала. Знала она и то, что правда имеет привычку всплывать самым неожиданным образом, когда ее меньше всего ждешь. Спустя десять лет в ее дверь ночью постучат, и сержант Кроули скажет: «Я знаю, что это сделали вы».
– Хуже всего то, – сказал Клем, – что, возможно, мы никогда не узнаем правды о том, что же произошло. Я до сих пор готов надрать себе задницу за то, что не одолжил ему денег, когда он меня просил, чтобы рассчитаться с заимодавцами. Ведь эти деньги могли спасти ему жизнь.
Радио в углу кухни что-то негромко наигрывало. Внезапно из него зазвучал голос Вана Моррисона. Клем подошел и увеличил громкость.
– Как же Дэниэл любил эту песню, – сказал он и, взяв приемник в руки, стал слегка раскачиваться в такт мелодии. Взгляд его был устремлен в окно, как будто он увидел вдалеке знакомую фигуру.
Он ничего не знает, подумала Ронда. Не знает, что Дэниэл делал с Лиззи, ни сном ни духом не ведает, что произошло в тот последний вечер. И если лучший друг Дэниэла ничего не знает, что ж, возможно, их секрет так и останется секретом.
В кухню вошла Жюстин. Никаких спортивных костюмов. Строгое черное платье. В руках – груда грязных тарелок и мисок. Жюстин с грохотом поставила их в мойку, чем вывела Клема из задумчивости.
– Тебе помочь? – спросил он.
Жюстин покачала головой и включила воду. Выжав на тарелку струйку моющего средства, Жюстин вернулась к Клему и радиоприемнику.
Ронда же вспомнила допросы с пристрастием – мать устраивала их всякий раз, когда она возвращалась, переночевав у Лиззи. Чем вы занимались? Во сколько легли? Была ли дома Агги? А Питер? А Дэниэл?