Кролик протянул ей лапу. Эрни взяла ее в свою маленькую ладошку, вылезла из машины матери и перешла к золотистому «Фольксвагену», где без какой-либо борьбы или колебаний уселась на пассажирское сиденье рядом с водителем. Она все время улыбалась.
У золотистого «фольксвагена» на заднем бампере имелась вмятина. Это все, что Ронда могла сказать полицейским, когда описывала машину. Она сказала им, что сначала подумала, что это Лора Ли, но, как затем оказалось, она ошиблась. Ей даже в голову не пришло посмотреть на номер.
– Но это был местный номер? Штата Вермонт, а не, скажем, канадский. Например, Квебека? – спросил один из полицейских.
– Да, штата Вермонт, – ответила Ронда, отругав себя за то, что даже не посмотрела на номер машины, чтобы запомнить его. – По крайней мере, мне так кажется.
– Отлично… имелись ли у машины какие-то другие приметы? Что-то такое, что бросалось в глаза? Например, ржавчина? Или что-то на заднем сиденье?
– Я не заглядывала на заднее сиденье. А так нет, это был просто золотой «Жук». Ничего необычного, кроме водителя.
– Значит, кролик, – скептически произнес коп. Тот из двоих, что был ниже ростом. На вид лет девятнадцати, не старше, подумала Ронда, практически подросток. Под тенью широкополой шляпы прыщи на его висках были ярко-красными, больше напоминая нарывы.
– Да-да, кролик. – На этот раз голос Ронды слегка дрогнул – сказывались нервы, усталость и раздражение по поводу того, что ей вечно приходится повторять одно и то же. А еще она знала, что Труди права: то, что Эрни пропала, – целиком и полностью ее, Ронды, вина. Она ничего не предприняла, даже не пошевелила пальцем, видя, как маленькую девочку в красном платьице куда-то увозят. Она наблюдала за событиями, словно за инфузориями в микроскоп – пассивный наблюдатель, пусть даже завороженный зрелищем, что разворачивается у него на глазах.
Но ведь она не пассивный наблюдатель. Она труженик. Она умеет отделить главное от второстепенного. Она методична и смотрит на вещи острым взглядом ученого. Она в любой ситуации знает, каким будет следующий логический шаг. Но по какой-то причине в тот день она сидела и смотрела, словно парализованная. Загипнотизированная белым кроликом.
Второй полицейский разговаривал в другом конце магазина с Труди. Джим вытащил из-за прилавка складной стул с рваным сиденьем и поставил его возле полки с конфетами, рядом с шоколадными батончиками и драже. На пару с полицейским они подвели к стулу бьющуюся в истерике Труди и теперь, как могли, пытались ее успокоить.
Всего несколько мгновений назад, когда до нее дошло, что Ронда стала свидетельницей похищения ее дочери и при этом даже пальцем не пошевелила, Труди попыталась выцарапать ей глаза своими только что наманикюренными ногтями. С ногтями Труди шутки плохи. Длинные, почти в два дюйма, заостренные на концах, покрытые свежим слоем красновато-оранжевого лака, который своим цветом напоминал Ронде кровоточащий брусок мороженого «Кримсикл». Второй коп, тот, что повыше, и плохо взявший на себя главную роль в расследовании, оттащил Труди и повел ее через весь магазин к складному стулу, который Джим достал из-за прилавка. Ронда осталась понуро стоять, прислонившись к холодильнику с пивом.