Аляповатая вывеска другого балагана извещала, что здесь:
Тульский мужичок-простачок
Головой вертит, руками машет,
Мильён слов в минуту говорит,
А где нужно, и спляшет.
В этот момент на раус — помост на верху балагана, приплясывая, выскочил сам мужичок-простачок в не по росту длинной поддевке, в картузе, надвинутом на уши. Удивительной скороговоркой он застрочил:
Купчики-голубчики,
Готовьте рублики!
Билетом запаситесь,
Вдоволь наглядитесь.
Представление на ять,
Интереснее, чем голубей гонять.
Пять и десять — небольшой расход.
Подходи, народ.
Кто билет возьмет,
В рай попадет,
А кто не возьмет,
К черту в ад пойдет
Сковородку лизать…
— Без обмана: мильён слов в минуту! — рассмеялся Владимир.
— Нам бы так уметь… — вымолвил Анатолий, и трудно было решить, серьезно он это сказал или в шутку.
А на соседнем раусе появился дед с наклеенным красным носом. Мальчики остановились как вкопанные, когда он, словно к ним обратился, озорно кликнул: «Эй, сынок!» и посыпал горохом:
Даем первый звонок.
Представление начинается.
Сюда, сюда! Все приглашаются!
Стой, прохожий! Остановись!
На наше чудо подивись!
Давай, давай! Налетай!
Билеты хватай!
Чудеса узрите —
В Америку нс захотите.
Человек без костей,
Гармонист Фадей,
Жонглер с факелами,
На лбу самовар с углями.
Огонь будем жрать,
Шпаги глотать.
Цыпленок лошадь сожрет,
Из глаз змей поползет…
Столь заманчивое обещание хоть кого привлечет. Братья уплатили по пятаку за билет, вошли в балаган. Перед сценой, завешенной ситцевым занавесом, стоят наспех сколоченные скамейки, передние пониже, а задние такие высокие, что сидящие на них не достают ногами пола.
Тут же в зале идет бойкая торговля семечками, орехами. Но мальчикам не до лакомств. Жадными глазами следят они за занавесом, скрывающим столько чудес. И они начались!
Красноносый дед-зазывала выступает как жонглер. Три обыкновенные картошки мелькают в его руках, пока дед выделывает замысловатые «па» ногами.
— И мы так сможем, — замечает Анатолий.
Владимир согласно кивает головой.
Дед заменяет картофелины длинными кухонными ножами, подкидывает и ловит на лету, чтобы метко вонзить в мишень на доске.
— И так сможем… — шепчет Анатолий.
— Если подучимся! — осторожно добавляет Владимир.
Номер с кипящим самоваром вызывает одобрение братьев. Жонглер поставил его на двухаршинную подставку и водрузил все это сооружение на лоб. Затем на сцене появляется «факир, житель Индии» — здоровенный мужик в чалме из полотенца; он макает куски пакли в керосин, зажигает и берет в рот, страшно вращая глазами.
«Человек без костей» оказался почти мальчиком и таким изнуренным, что ветхое трико с блестками болтается на его худом теле. Все же братья смотрят на него с нескрываемой завистью: их сверстник уже выступает перед зрителями, считается настоящим артистом, и его называют так интересно — «человек без костей».