Гуманные приемы дрессировки Владимира Дурова приносят свои плоды и наглядно убеждают в верности избранного им метода. Слон, морские львы, обезьяны и многие другие животные — постоянные участники его представлений. Число четвероногих и крылатых артистов в труппе так велико, что в гастрольных поездках для их перевозки требуется четыре вагона.
Слава талантливого клоуна-дрессировщика неуклонно растет, но, не затмевает немеркнущую славу его как сатирика. И, несомненно, именно в обличительной силе выступлений Владимира Дурова — первопричина всенародного его призвания.
Смех, господа, такой же исключительный дар и отличительный признак разумного существа, как речь.
А. Дуров
Такой лекции в Политехническом музее в Москве еще не бывало. Амфитеатр в большой аудитории заполняет не обычная публика. Не студенческая молодежь, а те, кто посещает премьеры в театрах, вернисажи выставок модных художников, громкие процессы в залах суда.
И что совсем неожиданно — раскаты неудержимого хохота часто оглашают стены аудитории. Иногда смеется и сам лектор, стоящий на кафедре. Удивляться тому не приходится: он читает лекцию, посвященную теории смеха.
— Я служу смеху, — говорит лектор. — В течение многих лет я приношу бескровные жертвы этому милому, доброму, веселому богу, и он позволяет мне в часы досуга познавать его. И я хочу поделиться результатами этого познавания с той самой публикой, которая, может быть, не раз смеялась моим бесхитростным шуткам.
Глубокая наблюдательность, умение делать серьезные выводы и обобщения, действительно, придают рассуждениям лектора научный характер. И взрывы смеха в аудитории вызываются отнюдь не шутовством, а юмором, каким он окрашивает некоторые свои примеры и мысли.
Анатолий Леонидович Дуров стоит за кафедрой в безукоризненно сшитом сюртуке, без парадной ленты, которую привыкли видеть на нем зрители цирка. Большие глаза смотрят пытливо, задумчиво, но время от времени в них вспыхивают озорные, лукавые огоньки. И трудно сказать, чего же больше в этих глазах — веселости или грустной думы?
Лектор анализирует и классифицирует различные формы смеха: от простого, ясного смеха детей до иронического, саркастического, сардонического, свойственного топким, изощренным натурам. А сколько, говорит он, еще есть других, промежуточных видов и оттенков смеха, выражающих душевное состояние и характер человека, например, добродушный, беззлобный смех, сочувственно-дружеский, поощрительный, угодливо-подхалимский, злой, веселый, радостный… Бывают формы более сложные, когда смех имеет определенное направление и намерение, тогда он — насмешливый, ехидный, пренебрежительный, презрительный или высокомерный.