Дуров с его докторальным тоном и манерами может сойти за профессора, читающего научный доклад. Но вот артист касается смеха, основанного на воображении, и свою мысль образно, в лицах иллюстрирует комичным примером.
— Однажды, — говорит он, — моя жена наблюдала такой случай. Она сидела в ложе цирка, а в соседней ложе находился толстый господин, по-видимому, очень смешливый. Когда я появился на арене, меня встретили улыбками и аплодисментами, кто-то сказал толстяку: «Это — Анатолий Дуров». И едва я открыл рот и произнес первое слово, он сразу залился неудержимым смехом. Когда же у него приступ кончился, и в это время начала смеяться публика, он принялся узнавать: «А что Дуров сказал?» Таким образом, он смеялся авансом, еще не слыша ни слова, но веря, что я непременно рассмешу…
Резкие переходы от юмора к серьезным выводам делают лекцию живой, увлекательной. Природа смешного, по мнению лектора, основывается, во-первых, на неожиданности, во-вторых, на несообразности с обычными понятиями и, в-третьих, на ожидании благополучного конца. Все анекдоты только тогда производят желаемый эффект, когда удовлетворяют этим требованиям.
— Установив эти три основные мачты на пашем корабле, мы можем пуститься в свободное плавание, — заключает Дуров и тут же приводит пример.
Когда в цирке убирают с арены ковер, выбегает рыжий, суетливо ко всем пристает, всем мешает, в конце концов будто случайно попадает в середину ковра, его заворачивают и уносят. Зрители покатываются от смеха именно потому, что никак этого не ожидают, так как человека обычно не заворачивают в ковер. Вместе с тем все уверены, что рыжий там не задохнется и его благополучно извлекут.
— Это смех примитивный, грубый, — говорит лектор, — но те же самые условия заключаются в более сложных примерах… Как бы то ни было, несравненное благо в способности вызывать смех, и как мы должны высоко ценить, беречь и развивать эту способность!
Но искусство смеха — не всегда радость, и творить смех далеко не всегда весело. Как и во всяком искусстве, тут есть своя лабораторная работа.
Входя в такую лабораторию, мы прежде всего должны помнить, что здесь главную роль играют талант и напряженный труд. Только в союзе этих двух божьих даров — таланта и труда — может получиться художественное создание.
— Разве недостаточно быть веселым и радостным, чтобы своей веселостью и радостью заражать других? — задает вопрос Дуров и отвечает: — Вот жизнерадостный, веселый лицедей выступает перед публикой. Он искренне старается смешно ходить, говорить, жестикулировать, мимировать, и в первый момент ему удается захватить внимание, даже нравиться, по очень ненадолго. И это оттого, что в его веселых движениях нет творчества, нет искусства. Кончается карьера такого лицедея-весельчака в лучшем случае тем, что его изредка выпускают в маленьких ролях.