Забытое время (Гаскин) - страница 114

И когда ты расплачиваешься на кассе, тебя осеняет: в этот же самый миг где-то во Флориде на бензоколонку заехал человек. Ты очень ясно видишь, как он покупает большой пакет «Доритос», и вяленую говядину, и «Ред Булл», а потом оставляет пакет у продавца на прилавке и идет в туалет отлить на дорожку. И в зеркале туалета ты видишь глаза этого человека, и в них нет ни капли раскаяния, и эти глаза — последнее, что видел Томми перед тем как…

Нет.

Нет, потому что Томми жив.

Живет на этой земле в этот же самый миг, во всей своей Томмичности: и его любовь к помидорам, марш-меллоу и ирискам, и его необъяснимая ненависть к клубнике, и его манера перед сном хватать Дениз за руку, когда Дениз уже уходит, и просить остаться еще на несколько минуток (Ох, зачем же она высвобождала руку и целовала его на ночь? Почему не оставалась на несколько минуток, хотя он так молил?), и ямочка на щеке, которая проступала, когда он расплывался в дурацкой лицемерной улыбке, если набезобразничает — например, лопнет воздушный шарик брата по дороге домой с карнавала и притворится, что это вышло нечаянно.

Томми живет на этой земле, и Дениз никто в этом не разубедит.

Томми живет на этой земле, и Дениз однажды встретится с ним вновь.

Такое порой случалось. Эта девочка из Юты, к примеру. Милое открытое лицо, желтые волосы — будто вышла из козьего стойла «4-H»[41], а не на карачках выползла из чистилища. Девочка с обложки журнала, что до сих пор лежит у Дениз в тумбочке, и статью Дениз знает наизусть: как-то ночью девочка исчезла из собственной спальни, домой вернулась спустя пять лет, а монстр, который ее похитил, сядет в тюрьму на веки вечные. В журнале были фотографии — девочка с родными сидит на диване, ее обнимает мать, отцовская рука лежит у нее на плече, вот так запросто. Девочка возвращается в школу, говорилось в статье. Играет на фортепиано. Застенчивая улыбка, синие ленты в волосах. Девочка цела и невредима. Плюс-минус. Такое бывает. Много чего бывает. Это не более и не менее невероятно, чем ребенок, который субботним утром поехал на велике к лучшему другу по соседству и свалился за край земли.

Но мысли эти, как журнальные страницы, залистаны до дыр. И поэтому Дениз вернулась к другой мысли. Снова подумала, что больше не может.

Не могу больше цепляться за надежду, подумала она, и не могу цепляться за жизнь без надежды.

Она выехала со стоянки. На перекрестке свернула не направо к дому, а налево и покатила, оказывается, к Дейтону. Ехала меж одноцветных зеленых полей, не понимая, куда направляется, пока за торговым центром не увидела вывеску нового магазина «Стейплз». Вывеска просияла ей широкой неоновой улыбкой, словно именно Дениз и поджидала, словно Дениз — верный адепт, наконец отыскавший путь домой.