Но если они хотят упечь Чарли, зачем притащили с собой пацаненка? Чарли не въезжал. И от пацаненка этого жуть берет. Он все пялил на Чарли чудны́е блестящие глаза.
— Итак. Зачем вам моя мама? — плюнув на интермедию «приятный молодой человек», спросил Чарли и прищурился.
— Это, боюсь, между нами и ею, — ответила тетка. Напряглась, кажись.
Ой-ёй.
Тут Чарли посетила мысль. Она воссияла в мозгу многообещающим шансом, так что Чарли высказался вслух:
— Вы часом не с телевидения?
— Что?
— Ну, «Знаменитые преступники Америки»[43], что-нибудь такое?
— Нет. Увы.
— Ага.
Мама вечно говорила, что надо бы выступить по телику, рассказать всей стране. Но, по наблюдениям Чарли, пропавших черных детей по телику не показывали. Только красивых белых девочек.
Ну и кто они такие? От шмали расхрабрившись, Чарли смерил их долгим взглядом, посмотрел, как они смущенно переминаются. Так вам и надо. Валите отсюда, странные белые люди.
Пауза. Молчали все, кроме пацаненка — тот подпрыгивал на цыпочках и бубнил себе под нос: «Это здесь, это здесь».
Валите, валите, странные белые люди, валите, про себя твердил Чарли.
— Мы попозже зайдем, — сказал старик.
Аллилуйя. Вы, мистер, прямо-таки телепат. (Может, еще осталось время на порнуху?)
— Нет! — Голос у пацаненка был крохотный, совсем малышовый, будто он гелия надышался. — Я хочу здесь!
— Мы совсем скоро придем опять, договорились? — Тетка взлохматила ему волосы. Она больше не походила на копа.
— НЕТ!
Да ты достал уже, пацан.
— Мы придем опять, Ноа. Все нормально.
Пацаненок расплакался. Старик присел перед ним на корточки и что-то тихо спросил — Чарли не расслышал. Пацаненок кивнул. И ткнул в Чарли пальцем:
— Ну да. Это Чарли.
Старик и тетка посмотрели на Чарли. Тот вспотел, будто где-то накосячил.
— Я ему ничего не делал, — сказал он. — Я его и не знаю вообще.
Он с мольбой заглядывал им в глаза. Трава, похоже, не такая уж и мазовая. На измену сажает.
— Тебя так зовут? Чарли? — спросил старик.
— Ага.
Все четверо постояли, переминаясь на тесном бетонном крылечке, и блондинистый пацаненок все рыдал, а Чарли мороз подирал по коже.
В конце концов его осенило: может, мама-то с этими людьми знакома. Они же в курсе, как его зовут. Мама его убьет, если узнает, что он их на крыльце держал.
— Хотите зайти в дом?
— Очень было бы мило, спасибо, — ответил старик. — Мы долго ехали.
Что делать-то с ними, с дедулей, и теткой, и хлюпающим пацаненком, которые торчат у тебя в гостиной? Старик примостился на краю дивана, будто вот-вот готов вскочить, и взялся что-то записывать паутинными каракулями в желтый блокнот.