Музыка — самый мощный заклинатель утраченного. Удивительно ли, что, когда женщина обернулась к двери в гостиную, в глазах ее горела надежда — эта безумная, безнадежная надежда, какую порой читаешь в лицах смертельно больных, говорящих о новейшем методе лечения? Удивительно ли, что на миг женщине почудилось, будто где-то в комнате и впрямь таится ее потерянный сын, что он жив и сумел возвратиться к ней?
И удивительно ли, что, когда глаза ее вперились в маленького белого мальчика по имени Ноа, который светловолосой ракетой теплового самонаведения помчался к ней и врезался ей в ноги, женщина сломалась? Ей же пришлось переварить все это разом — и надежду, и шок разочарования, и удар Ноа по ногам изо всех детских сил, и все это на пороге собственного дома, с пальто и ключами в руке, в обнимку с тяжелым пакетом продуктов.
Надо было Андерсону вмешаться немедленно. Навести порядок. Забрать пакет. Миссис Крофорд, я профессор Андерсон, присядьте, пожалуйста, и мы объясним, зачем приехали. Вот какая фраза всплыла у него в голове. Он услышал, как произносит ее умиротворяющим тоном. Но замялся, хотел удостовериться, что нигде не перепутал слова, и тут, не успел он рта раскрыть, Джейни выскочила вперед, схватила Ноа за плечо и попыталась отодрать от женщины.
— Малыш, отпусти.
— Не отпущу.
— Надо ее отпустить. Пожалуйста, простите нас, — сказала она Дениз. Потянула Ноа, но тот цеплялся крепче, сильнее сдавливал Дениз ноги.
— Вы что, шутки шутите?
— Ноа, тете больно, отпусти СЕЙЧАС ЖЕ.
— Не отпущу! — ответил он. — Это моя мама.
— Это какой-то дурдом, — сказала Дениз Крофорд. Покрутила ногой, пытаясь вырваться из детской хватки. Она по-прежнему держала пакет с продуктами. Пакета у нее так никто и не забрал. Подросток стоял, разинув рот. Андерсон наблюдал, в уме складывая слова. Вот Ноа — прижимается к Дениз, а вот Джейни — оттаскивает Ноа прочь, и их воли сошлись в битве, первобытное сражение матери с ребенком, и тут кипа бумаг стала сползать у Дениз из-под мышки, и Дениз попыталась ее удержать, и снова дернула ногой, брыкнула даже, и Ноа упал.
Упал он навзничь, затылком грохнувшись о половицу.
Стук сотряс Андерсона до мозга костей.
Мальчик не шевелился. Застыл на полу, глаза закрыты. Андерсон услышал «ах» — это Джейни, — а затем «плюх» — это бумаги Дениз упали, раскрывшись на полу веером, и все увидели, как улыбается зеленый, и голубой, и желтый Томми Крофорд.
Джейни уже стояла на коленях подле сына.
— Ноа?
Андерсон в конце концов взял себя в руки и присел на корточки. Пощупал Ноа пульс, и сильное биение вдохнуло в эту живую картину настоящую жизнь.