Ландшафт за окном до самого горизонта был изрезан, овраги подходили к самой насыпи. Но едва Денисов успел их рассмотреть, овраги исчезли и вместе с ними исчезла насыпь, а сама линия скоро оказалась зажатой отвесными склонами, как в ущелье. Где-то, над астраханским, по краю ущелья тянул тепловоз. Состав стал выползать наверх, показались горы антрацита, дополнительные пути...
Приближалась большая станция.
«..А в это время — в три девятнадцать — в районе станции Домодедово, когда народу в коридоре стало меньше, со стороны туалетной комнаты кто-то отвинтил винты, вырубил групповой щит. Вагон погрузился в темноту...»
Голосом Шалимова заговорило радио:
— Наш поезд прибывает на станцию Ртищево...
«...А в три сорок шесть Ратц разбудил Суркову: «В купе труп...»
— Антон!..
— Не сплю.
Набежавший железнодорожный узел напомнил родную станцию — разбросанный парк прибытия, голубоватое марево над горловиной, длинный, на десятки метров, призыв вдоль брандмауэров: «Не курить!» Издали бросалась в глаза тельферная установка для погрузки почтовых контейнеров — с крышей вверху, без стен, похожая на поднятое над землей африканское жилище.
Соскучившееся по прохладе население вагона поползло на платформу — казалось, ему не будет конца. Впереди Денисов увидел Ратца — старик был из тех, кто не упустит своего права быть первым, чтобы через минуту здесь же, у подножки, все-таки пропустить всех. Он задержал Антона. Когда Денисов последним оказался на платформе, фуражка Сабодаша маячила довольно близко.
«Ничего, стоянка большая...» — подумал Денисов.
Мимо ремонтирующейся — в строительных лесах — части вокзала прогуливалась Марина, два свежеиспеченных лейтенанта из десятого вагона конвоировали ее с обеих сторон. Там же стояли Прудниковы с детьми. Денисов направился к ним.
Навстречу, никого не замечая, шествовали Судебский и дог Дарби. Все следили за ними.
— А мы видели Дарби еще на посадке! — сказала Денисову Прудникова.
У нее заметно поднялось настроение. Муж был прощен, рассеянно смотрел по сторонам. Ему, наверное, было жаль свой скомканный накануне день рождения.
— В Москве? — спросил Денисов. — На вокзале?
— Да, —ей хотелось казаться оживленной. — Лялечка первая увидела.
Денисов посмотрел на дочь — точный слепок маленькой остроносой матери.
— ...Дарби был на четвертой платформе. Мы долго следили. Особенно дети.
Денисов хорошо знал вокзал:
— Выходит, они садились в поезд с нерабочей стороны?
— Не знаю. В Москве их было трое, — Прудникова безошибочно определила, чем его можно увлечь. — Еще высокий интересный мужчина. С сумкой.