Девушка понемногу стала забывать свое горе. И мамаша Сити уже не сторонилась соседей, часто сама заговаривала с ними, иногда даже смеялась. Она видела, что Хашим очень хороший человек и может быть хорошим мужем для ее дочери. Прошло три месяца, и вот они стали жить втроем. Хашим стал ее зятем.
Но Хашим и Сити недолго прожили в деревне.
— Ти, — сказал Хашим однажды, — давай переедем в город, уж очень далеко мне отсюда на работу ездить.
Сита не возражала. Мать тоже согласилась. Вскоре они купили домик в городе, и все втроем переехали туда.
В городе у Хашима было много знакомых, и дом его всегда был полон гостей. Сити встречала всех приветливой улыбкой, хотя иногда и уставала от такого количества посетителей.
А гости приходили разные. Были и старые и молодые, были словоохотливые и молчуны, одни любили петь, а другие, войдя в дом, брали книгу и читали ее целый день. Один из друзей Хашима, худой, сутуловатый мужчина, особенно запомнился Сити. Пиджак на нем болтался, как на колу, и был весь в пятнах. Красная, зеленая, голубая краска была на этом пиджаке. А его ботинки уж и вовсе ни на что не были похожи. И еще Сити никогда не видела у мужчин таких длинных волос — все ее знакомые проходили военное обучение и поэтому были коротко острижены.
А однажды он пришел к ним и попросил накормить его.
— Какой он странный, — сказала тогда Сити мужу. — Я боюсь его, он как будто пьяный.
Хашим улыбнулся.
— Это мой друг, художник, — прошептал он. — Мы зовем его Сениман, то есть работник искусств. И знаешь, ему это нравится. Он думает, что если люди его так называют, значит, они считают его настоящим художником.
Но Сити не удовлетворил такой ответ. Она спрашивала не о том, что означает слово «сениман», так как из книг мужа она уже немного знала об этом. Сити хотела знать, почему он не такой, как все, так странно одет и ведет себя так вызывающе. Обо всем этом Сити хотела еще раз спросить мужа, но передумала. Только теперь на ее лице не было приветливой улыбки, когда она подавала кушать этому странному гостю. Иногда она думала: «Как хорошо, что Хашим не художник».
Матушка Сити постепенно тоже привыкала к городской жизни и уже не робела перед друзьями Хашима, как в первое время.
Хашим поздно ложился спать. Иногда ночь напролет он сидел за столом и писал при свете лампы или читал какие-то толстые книги. Хашим теперь был корреспондентом нескольких журналов и газет, выходивших в других городах.
Сити обычно тоже не спала. Она садилась на ветхий деревянный стул рядом с мужем и чинила одежду. Она очень любила мужа и жалела его. Иногда Сити вспоминала свою прошлую жизнь в деревне и улыбалась. Там газету она видела только тогда, когда соседи заворачивали в нее шитье, а о журналах и книгах даже не мечтала. А здесь, в городе, Сити все время читает журналы, читает статьи своего мужа. Чаще всего Хашим пишет о войне. Он призывает людей изучать военное дело. «Нужно бороться за нашу родину, защищать ее с оружием в руках, — писал Хашим в одной своей статье. — Нужно идти на любые жертвы».