— Довольно! — Нетерпеливым кивком головы Франсиско дал понять, что разговор окончен.
Однако Хейзел не собиралась отступать. Он должен выслушать, что накопилось у нее на душе за последнее время.
— Кармен всего лишь маленький ребенок, слишком рано узнавший, что такое горе. Почему ты не хочешь попытаться полюбить ее, Франсиско? Разве это не естественно, раз уж ты принял на себя роль ее отца?
По тому, как нетерпеливо муж наклонил голову, Хейзел поняла, что зашла слишком далеко. Несмотря на жар, который исходил от пылающего камина, молодая женщина почувствовала, что по спине у нее пробежал холодок, когда Франсиско заговорил:
— У меня нет никаких родственных чувств к этому ребенку. Она здесь только для того, чтобы облегчить мою совесть. — Помолчав немного, он холодным тоном, в котором не было ни капли раскаяния, продолжил: — Я обязан заботиться о Кармен, потому что виновен в смерти ее родителей.
* * *
Хейзел сообщили по телефону, что она забыла в отеле, где жила до свадьбы, какие-то мелочи, и дон Гарсия с радостью вызвался подвезти ее в город на своей машине. Отель находился на другой стороне острова, в двух часах езды от Каса-де-Драхо.
По дороге Кармен, для которой эта поездка была приятной сменой обстановки, без умолку болтала с доном Гарсией и осталась с ним в машине, когда они подъехали к отелю. Хейзел вышла, чтобы забрать пакет у служащей, и уже собиралась вернуться к автомобилю, как вдруг ее окликнули:
— Крепкий Орешек! Какими судьбами?
— Кэтрин? — Хейзел уставилась на эффектную блондинку, которая, улыбаясь, двинулась ей навстречу от стойки ресепшн.
— Собственной персоной! — энергично кивнула Кэтрин. Яркие голубые глаза разглядывали Хейзел с нескрываемым любопытством. — А ты все такая же, как в школе. Я тебя сразу узнала.
Хейзел подавленно замолчала. В этом замечании не было ничего лестного. Сама Кэтрин очень изменилась, стала еще более красивой, чем пару лет назад, когда девочки учились в одном классе. В короткой юбке цвета баклажана и босоножках с тонкими ремешками и на каблуке Кэтрин была сама сексуальность. На ее губах играла прежняя, хорошо знакомая Хейзел саркастическая улыбка. Кэтрин отличалась тем, что никогда не лезла за словом в карман и была одной из тех девиц, которые в выпускном классе устроили Орешку настоящую травлю. Хейзел не нравилась одноклассницам — слишком серьезная, порядочная, замкнутая, она не любила сплетничать о мальчиках и не носила слишком открытой одежды.
— К сожалению, я очень тороплюсь, — быстро сказала Хейзел, чтобы поскорее отделаться от Кэтрин. Ей совсем не хотелось ворошить воспоминания.