– Вы хотите сказать, что кто-то убил Антуанетту специально?
– Не исключено, – ответила Лакост.
– Но кому она мешала? – спросил он. – За что? Я знаю, она иногда вызывала у людей раздражение, но не настолько же.
– Вам никто не приходит в голову? – спросила Лакост.
– Нет, конечно, – ответил Брайан. – Вероятно, произошел какой-то кошмарный несчастный случай. Кто-то пришел ограбить дом и наткнулся на Антуанетту. Господи, что вы такое говорите?
– Мы говорим, что, возможно, имело место ограбление, но мы хотим знать наверняка, – ответила Лакост успокаивающим голосом. Уверенным.
Ее спокойствие возымело действие. Брайан глубоко вздохнул, и к нему вернулось самообладание.
– Я буду помогать всем, чем смогу. Что я должен делать?
– Докажите, что вы были в Монреале, – ответил Бовуар.
На сей раз сказанные слова не оставляли места для сомнений, но вместо того, чтобы ощетиниться, Брайан только кивнул и назвал им адрес, где находится квартира, телефон управляющего домом, фамилии соседей.
Назвал пароли к его и Антуанетты компьютерам, номера телефонов.
– Антуанетта использовала последние четыре цифры вашего телефона? – спросил Бовуар, просматривая то, что записал.
– Я знаю, это слишком очевидно, – ответил Брайан. – Я говорил ей об этом, но ей хотелось что-нибудь такое, что она могла бы легко запомнить.
– А у вас – ноль-шесть-два-один для всего? – спросил Бовуар.
– Да. Незабываемое. Двадцать первое июня, день нашей первой встречи. Десять лет назад.
Жан Ги сосредоточился на странице блокнота, на цифрах, стараясь не смотреть в красные блуждающие глаза Брайана.
Так же как и Брайан, он использовал для пароля дату своего первого свидания с Анни. Уж этого-то он никогда не забудет, ни при каких обстоятельствах.
Что бы он чувствовал, если бы нашел Анни вот так?..
Старший инспектор Гамаш учил их ставить себя на место жертвы и подозреваемого, но предупреждал следователей, что такой метод труден и опасен. Жан Ги никогда по-настоящему не чувствовал в этом никакой необходимости или опасности.
А теперь вот почувствовал.
Он поставил себя на место Брайана и понял, что не стоило этого делать: у него чуть не разорвалось сердце.
Когда они уходили, Жан Ги взял со стола экземпляр пьесы. Брайан сказал, что этот экземпляр принадлежал Антуанетте. Он брал его с собой в Монреаль, потому что свой экземпляр оставил в театре.
Бовуар не был суеверным. Или, по крайней мере, утверждал это. Но даже такому рациональному человеку стопка листов бумаги показалась чересчур тяжелой.
Они опросили соседей, но никто из них ничего не видел и не слышал. Мадам Пруль, живущую в соседнем доме, они оставили напоследок. Женщина средних лет, пухленькая, взволнованная, она нервно сжимала свои большие красные руки.