Он поднял руки.
– «Его алиби проверяется», – прочитала Лакост строку из отчета.
– Oui, – сказал Бовуар. – Согласно биллингу, его телефон все время находился в Монреале, но, как мы понимаем, он мог намеренно оставить его там.
– Мы знаем, что Антуанетта отвезла вещи дядюшки в театр в день своей смерти, может быть даже тем самым вечером, – сказал Гамаш. – Кто-нибудь застал ее за этим занятием?
– Нет, – ответил Жан Ги. – Но у нас есть свидетели, которые видели ее во второй половине дня в продуктовом магазине, в булочной и магазине по продаже алкоголя, где она купила две бутылки вина.
– Согласно данным аутопсии, на обед она ела пиццу, tarte au chocolat[58] и пила красное вино, – сказала Лакост. – Уровень алкоголя в ее крови гораздо выше нормы, и в мусорном бачке найдена пустая бутылка.
– А вторая? – спросил Гамаш.
– В буфете. Неоткрытая, – ответил Бовуар.
Гамаш немного поразмыслил.
– Какой вывод вы делаете?
– Похоже, она алкоголичка, – сказал Жан Ги.
– Мне кажется, женщина просто позволила себе расслабиться в тот вечер, – возразила Лакост. – Вы, мужчины, и представить себе не можете, как это чудесно – сидеть в спортивном костюме, жевать какой-нибудь пирожок и пить вино. Изысканный обед в Париже? Забудьте об этом. Дайте мне пиццу, шоколад и тренировочные штаны – и я на седьмом небе.
Бовуар и Гамаш посмотрели на нее.
– Материнство, – объяснила она. – Анни тоже со временем поймет. И я уверена, если вы спросите Рейн-Мари…
– Но на ней был не спортивный костюм, а уличная одежда, – возразил Гамаш.
– Верно, – кивнула Лакост. – Домашняя одежда висела в стенном шкафу. Антуанетта могла бы переодеться.
– Но не переоделась, – сказал Гамаш. – Почему?
– Может, собиралась, но сразу взялась за вино, – сказал Бовуар. – И так напилась, что либо не обращала внимания, либо ей стало все равно, что на ней. Я думаю, вином она хотела оглушить себя. Она явно боялась. Иначе зачем увозить все те вещи в театр?
– Но если она так боялась, то зачем отпустила Брайана в Монреаль? – спросила Лакост. – Если мне страшно, то я ищу компанию.
– Брайана? – спросил Бовуар.
– Хорошо, он, конечно, не ротвейлер, но все лучше, чем одиночество, если уж так страшно.
– И почему дверь не заперта? – спросил Гамаш. – Она перепугалась настолько, что вывезла из дома вещи дядюшки, а когда вернулась домой, не стала запирать дверь?
– Привычка? – предположила Лакост.
Но ее саму не устраивала такая гипотеза.
– Может быть, мы просто выдумываем, – сказал Бовуар, откидываясь на спинку стула и с раздражением складывая руки на груди. – Может, она ничего не боялась, а хотела отослать Брайана куда подальше, чтобы встретиться с кем-то.