.
Мэри Фрейзер сделала паузу, чтобы до всех дошло.
– «Большой мальчик» убил сотни тысяч. «Большой Вавилон» произвел бы гораздо больше разрушений. В отличие от вас, Джеральд Булл знал историю и знал, что она известна его клиентам. А еще он знал великую силу символики. Он следовал старинной и гордой традиции, которая делает оружие еще более устрашающим, если ему дают название, которое вроде бы преуменьшает его возможности.
– Гордая традиция? – переспросила Лакост.
– Ну, старинная.
Лакост подошла к окну.
– Если пушка такая опасная, то почему вы не вызвали сюда армию? ВВС? – Она посмотрела на небо. – Здесь должны быть вертолеты, а на земле – войска, охраняющие пушку. – Она повернулась к агентам КСРБ. – Почему здесь никого нет?
Шон Делорм улыбнулся:
– Вам не кажется, что лучше обойтись без рекламы? Чем мощнее оружие, тем выше необходимость секретности.
– Чем выше секретность, тем больше опасность, – возразила Лакост – Вы так не считаете?
Арман выслушал Клару и Мирну, и на его лице появилось недоумение.
– Вы уверены?
– Не на все сто, – ответила Клара. – Я бы хотела увидеть их еще раз. Я собиралась туда.
– Вам нужно поделиться со старшим инспектором Лакост, – сказал Гамаш. – Они с инспектором Бовуаром сейчас в здании старого вокзала. Что бы ни случилось, больше никому ни слова. Профессор Розенблатт знает?
– Нет. Меня совсем недавно осенило.
– Хорошо.
Клара встала:
– Пойдете с нами?
Они вместе направились к двери бистро.
– Нет, я хочу увидеться кое с кем.
– Хотите? – спросила Мирна, прослеживая направление его взгляда.
– Должен, – признался Арман.
Они разделились. Клара и Мирна пошли через мост в оперативный штаб, встретив по дороге агентов КСРБ, идущих в обратном направлении. А Гамаш сделал несколько шагов к скамье на деревенском лугу и сел рядом с Рут и Розой.
– Тебе чего? – спросила Рут, а Роза посмотрела на него с удивлением.
– Я хочу узнать, почему вы, узнав, что убили Антуанетту, написали те строчки из Йейтса.
Дождь уже прекратился, и вода собиралась в бусинки на ветвях. А теперь пропитывала куртку и брюки Гамаша.
– Так получилось, что я знаю стихотворение, и оно мне нравится, – сказала Рут. – Я слышала, ты его частенько цитировал. О том, как разваливается мир.
– Верно. Но вы записали другие строки.
– Фак, фак, фак, – пробормотала Роза или Рут.
Определить кто, было невозможно. Они начинали сливаться в одно существо, хотя Рут взъерошивалась гораздо быстрее.
– Вы знаете больше, чем говорите, – сказал Гамаш.
– Верно, я знаю все стихотворение. «Все шире – круг за кругом – ходит сокол, / Не слыша, как его сокольник кличет». Кто такой сокольник?