– Вы знаете, что ваш муж участвовал в создании той пушки? – спросил Бовуар.
– Это невозможно! – возмутилась Иви. – Ал ненавидит оружие, ненавидит насилие. Он приехал сюда, спасаясь от таких вещей. Невозможно, чтобы он был как-то связан с тем, что вы нашли в лесу. Только не Ал.
Полицейские не стали рассказывать ей, что им стало известно о ее муже: он не только способен на насилие, но и участвовал в одном из самых страшных массовых избиений прошлого века.
– Где ваш муж? – спросила Лакост.
– В поле, – ответила Иви. – Он там теперь все время проводит.
В окне спальни Лорана, за Человеком-пауком, Суперменом и Бэтменом на подоконнике, они увидели крупного мужчину, согнувшегося над грядкой, с которой он собирал урожай.
Минуту спустя Клара и Иви увидели, как полицейские подошли к нему. Он встал и отер большим предплечьем лоб, потом уронил руки.
А потом полицейские повели Ала Лепажа к машине.
– Да, я знала, – проговорила Рут.
– И месье Беливо тоже знал, – сказал Гамаш. – Вот почему он приходил к вам в такую рань – думал, его никто не увидит.
– Он хороший человек, Арман, – сказала Рут остерегающим голосом. – Может, слишком хороший.
– Он явно хорош по части хранения тайн.
– Послушайте, никто из нас не знал, чем они там заняты, в лесу.
– Но, вероятно, подозревали.
– Что они строят там самую крупную пусковую установку по эту сторону реки Иордан? Даже я не настолько сумасшедшая. Кому такое могло прийти в голову?
– А что вам приходило в голову? – спросил он.
Она тяжело выдохнула, но не произнесла ни слова.
Гамаш поднялся и пошел прочь.
– Эй, дурной, ты куда?
Он шел не останавливаясь.
– Тупица, – позвала она.
Он не повернулся.
– Арман?
Но она опоздала. Увидела, как распахнулась сетчатая дверь магазина, услышала ее скрежет по порогу. Потом такой же скрежет, когда дверь захлопнулась.
И знакомый скрип петель.
Скрип. Скрежет.
Рут взяла Розу на руки, прижала утку к груди. Встала и повернулась к двери. А та снова открылась – скрип, скрежет, – и два человека направились к Рут.
– Извини, Клеман, я не хотела…
Месье Беливо поднял руку и улыбнулся:
– Ничего страшного, Рут. Мы должны были сказать раньше. Время пришло.
Они сели. Месье Беливо по одну сторону от нее, Арман по другую. Уставились перед собой, словно в ожидании автобуса.
– Точную дату я не помню, – начал месье Беливо без понукания Гамаша. – Даже года не могу назвать. А ты, Рут?
– Я только помню, что стояла весна. Вероятно, где-то в начале восьмидесятых. Я работала над первым сборником стихов.
– Начало восьмидесятых? Так давно? – переспросил Гамаш.