– Прежде я не был так уверен, – сказал Гамаш. – А теперь начинаю задумываться.
Два человека за столом изучали друг друга.
– Расскажите мне про Вавилонскую блудницу.
И тут последовала настоящая реакция. Губы вытянулись, глаза прищурились. Потом снова улыбка, как лезвие ножа.
– А я все думал, когда же кто-нибудь придет и спросит. – Флеминг посмотрел на Гамаша так, словно тот пришел к нему гостем и никак иначе.
– Так каков же ответ?
– Кто вы? – спросил Флеминг.
Он не шелохнулся с той минуты, как уселся. Ни на миллиметр. Его руки, голова, тело оставались совершенно неподвижны, словно перед Гамашем сидел манекен. Даже дыхания не было слышно.
Лишь одно движение век в начале. И улыбка. И этот мягкий надтреснутый голос.
– «И что за чудище, дождавшись часа, – обыденным тоном произнес Гамаш, – ползет, чтоб вновь родиться в Вифлееме?»
Показалось ли ему, или по другую сторону стола вспыхнул блеклый сполох тревоги?
Гамаш подался вперед и прошептал:
– Вот кто я.
– Откуда вы знаете про Вавилонскую блудницу? – спросил Флеминг.
– Которую из них? – ответил вопросом Гамаш.
И опять Флеминг моргнул. Но ничего не ответил.
«Ему нужно подумать, – решил Гамаш. – А значит, я проник ему в голову». Эта мысль не доставила ему удовольствия.
– Вы определенно нашли пушку, – сказал Флеминг.
– Определенно, – ответил Гамаш. И замолчал в ожидании.
– Где вы ее нашли? – спросил Флеминг.
– Там, где вы ее оставили, конечно. Она не самая самоходная из пушек, верно?
– Скажите мне, где вы ее нашли, – продолжал настаивать Флеминг.
Он насторожился. Почувствовал что-то в Гамаше. Может быть, некоторую неуверенность. Изменение цвета лица, частоты дыхания, сердцебиения. Перед Гамашем сидел хищник с обостренными органами восприятия, отшлифованными годами тайной жизни. И убийств.
Гамаш знал: хищника может остановить только более крупный хищник. Если ему целую жизнь удавалось ловить убийц, то не потому, что он был робкий или слабый.
– Мы нашли «Беби Вавилон» в Хайуотере, – словно невзначай сказал он. – Вернее, то, что от нее осталось. Другая пушка стояла в лесу. Что же касается Вавилонской блудницы, то не заметить ее трудно. И потом, мы побеседовали с Алом Лепажем.
Он ждал, пока Флеминг переварит информацию.
– Я говорил Буллу, что Лепаж – слабое звено, – сказал наконец Флеминг. – Но Булл проникся к нему доверием.
– Он проникся доверием и к вам. Похоже, он плохо разбирался в людях, – заметил Гамаш. – Как выяснилось, слабым звеном оказался он.
Флеминг изучал Гамаша. И Гамаш чувствовал, что тот пытается сообразить, как наилучшим образом его освежевать. Не физически, а интеллектуально, эмоционально.