– Появились довольно существенные различия, – ответил Арман.
– Правда? Но ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как вы были главой отдела по расследованию убийств.
Бовуар повернулся к агентам и увидел, как расширились глаза Брассара.
– Да-да, – сказал Бовуар, наклоняясь к ним. – Ну вы и облажались, ребята!
Гамаш и Бовуар отошли в сторону от полицейских и, сблизив головы, принялись обсуждать находку.
– Идиот, ты хоть понимаешь, кто это? – прошипел агент Брассар в ухо Фавро. – Старший инспектор Гамаш. Тот самый, который раскрыл заговор в полиции. Ты что, не видел его в новостях на процессе? На следствии?
Он посмотрел на Гамаша и Бовуара, которые стояли бок о бок, наклонив друг к другу головы. Инспектор Бовуар говорил, а отставной старший инспектор слушал и кивал.
– Бывший глава отдела. Бывший, – подчеркнул Фавро. – Да, я видел его в новостях. Но он ушел из полиции. Он никчемный, жалкий старик, который не вынес давления и сбежал в эту дыру.
Гамаш и Бовуар, стоявшие в нескольких шагах, слышали слова Фавро.
– Хотите, чтобы я… – начал Жан Ги, но Гамаш улыбнулся и покачал головой:
– Не обращай внимания. Нашел что-нибудь?
Бовуар кинул взгляд на Лепажей, которые внимательно следили за ними.
– Она была засунута сбоку от входного отверстия. Там я ее и оставил для криминалистов.
– Ты о чем?
– Вам, пожалуй, лучше самому посмотреть.
Гамаш снова пролез вслед за Бовуаром через входное отверстие и увидел находку Жана Ги. Там под гниющими листьями лежала кассета для магнитофона. Арман наклонился и прочел надпись.
– Пит Сигер, – сказал он, выпрямившись. – Судя по всему, старая запись. – Он вытащил из нагрудного кармана очки и изучил находку внимательнее. – Но похоже, она здесь недавно. На ней есть земля, но ни мха, ни плесени.
– Я тоже так думаю, – кивнул Бовуар. – Как она сюда попала? И кто сегодня еще слушает кассеты? И кто такой Пит Сигер?
Гамаш присел на корточки и уставился на кассету, освещенную лучом фонарика. Он ощущал окружающую их темноту, остро ощущал то, что высилось у них за спиной.
– Он был американец, исполнитель народных песен. Очень влиятельный защитник прав человека и активист движения за мир.
– А-а, – сказал Жан Ги.
«А-а», – подумал Гамаш.
Снаружи до них донеслись знакомые голоса. Они выбрались из норы и увидели старшего инспектора Лакост, которая приносила соболезнования Лепажам. Позади нее Оливье как раз опускал на землю приставную лестницу, а команда криминалистов разбиралась с прожекторами и лестницами и раскручивала кабель для подачи электричества.
Изабель Лакост обратилась к Бовуару и Гамашу, возникшим перед ней как по волшебству: