– Да, без спускового механизма выстрел невозможен.
– Как он выглядит? – спросил Гамаш.
– Он должен иметь зубчики, соответствующие этому колесу. – Профессор показал на шестерню шириной около фута. – На орудии нет никакой электроники. Даже системы наведения нет. Все делается вручную.
– А может, эта штука выпала? – спросил Бовуар, обшаривая взглядом землю вокруг.
– Ну, это же не набор лего. Ничего отсюда не выпадает. Сложный механизм с идеальной подгонкой деталей. Каждая четко стоит на своем месте.
– Значит, выпасть он не мог? – уточнил Бовуар.
– Не мог, – подтвердил Розенблатт. – Если его нет, значит его кто-то взял. И судя по всему, недавно. Мне нужно еще раз посмотреть на гравировку.
Пожилой профессор говорил с такой решимостью, что Гамаш понял: если сам он боится высоты, а Бовуар – замкнутых пространств, то профессор Майкл Розенблатт боится гравировки.
Они снова подошли к гравировке, и Розенблатт отступил, разглядывая крылатого монстра, который извивался и корчился перед ним. Его семь голов были напряжены, длинные шеи переплетались, как змеи. На спине монстра сидела женщина с вожжами в руках. Зверь был послушен ей. Она смотрела на людей со странным выражением лица. Гамаш подумал, что это не гнев. И не жажда мести или крови. Нет, это было что-то более зловещее. Что-то, чего Гамаш не мог определить.
Профессор Розенблатт прошептал что-то себе под нос.
– Что вы говорите? – спросил Гамаш, ближе всех стоявший к ученому.
Розенблатт показал на то, что выглядело как чешуя на теле монстра.
Гамаш подошел ближе, надел очки и наклонился. Потом выпрямился и посмотрел на профессора:
– Иврит?
– Да. Вы можете прочесть? – спросил Розенблатт.
– Боюсь, что нет.
Розенблатт снова взглянул на монстра. На линии, которые оказались не чешуей, а словами. И прочел вслух:
Потом он повернулся к своим спутникам в этом мрачном месте. На лице его появилось торжествующее и одновременно испуганное выражение. Словно его худшие страхи и самые вожделенные мечты являли собой одно и то же. И сбылись.
– «На реках Вавилонских мы сидели и плакали», – сказал он.
Кровь отхлынула от лица Гамаша. Перед ним в свете прожекторов сверкало орудие, неестественное, сверхъестественное. Оно отбрасывало тени на полог наверху, на это фальшивое небо с гротескными звездами.
– А теперь, – произнес профессор Розенблатт, – я могу рассказать вам, с чем мы имеем дело.
Они сидели в гостиной дома Гамашей, у камина, в котором прыгали и плясали язычки пламени, отбрасывая веселый свет на мрачные лица.
В лесу они промерзли до костей и решили вернуться в какое-нибудь теплое место. Туда, где им никто не помешает.