– Ты думаешь, что Джон Флеминг и Джеральд Булл – одно лицо? Но такое вряд ли можно было бы скрыть.
Арман схватил листы с вымаранными строками:
– Скрыть можно что угодно, в зависимости от того, кто ты.
Рейн-Мари наклонилась к нему и взяла обе его руки в свои. Она заговорила медленно, негромко, глядя ему в глаза:
– Ты только что читал эту пьесу. Она разбудила в тебе воспоминания о Джоне Флеминге. Ты не думаешь, что твоя скорбь по Лорану каким-то образом возродила травму, связанную с процессом над Флемингом? Я не знаю, что он совершил. Может быть, когда-нибудь ты мне расскажешь, но что-то тут не складывается, Арман. – Она помолчала, чтобы он мог осознать ее слова, чтобы они проникли в его мозг, может быть, даже вытеснили его заблуждение. – Между двумя этими людьми нет никакой связи, кроме широко известной цитаты из Библии. Ты это понимаешь? Флеминг у тебя под кожей сидит, изо всех пор просачивается… – Она улыбнулась, увидев, как чуть дрогнули уголки его губ. – Но если ему удалось пробраться тебе в голову, нужно изгнать его оттуда. Ему там не место, и он никак не связан с убийством Лорана. Не путай божий дар с яичницей.
Арман поднялся, подошел к камину и встал спиной к Рейн-Мари, уставившись на пляшущие языки пламени. Наконец он повернулся:
– Ты, конечно, права. Джону Флемингу сейчас семьдесят с небольшим. Он слишком молод, чтобы быть Джеральдом Буллом. Глупо с моей стороны. Опять мое воображение разыгралось.
Он провел большими руками по волосам, и на его лице появилась извиняющаяся улыбка.
– И все же я хотел бы побольше узнать о пьесе. Например, как она попала к дядюшке Антуанетты.
– Это важно? Антуанетта сказала, что он, вероятно, купил ее на блошином рынке. Люди иногда покупают странные вещи. Может быть, он коллекционировал всякие зловещие штуки. Вещи, связанные с преступлениями и преступниками.
– Но ни Брайан, ни Антуанетта не говорили о коллекции, – возразил Арман. – Зачем инженеру, который не проявлял никакого интереса к театру, покупать какие-то рукописи, а тем более рукопись самого жестокого убийцы в стране?
Рейн-Мари уставилась на него. Она не могла не признать, что Арман сформулировал интересный вопрос.
Он глубоко вздохнул и покачал головой, потом улыбнулся ей:
– У тебя целое море терпения, ma belle.
– Не так уж много, как тебе кажется.
Он снова улыбнулся:
– Оно и верно. Ты слишком долго мирилась со мной. Это должно закончиться.
Он поцеловал ее и пошел к двери, поманив за собой Анри.
– Подышу немного свежим воздухом. Прочищу мозги.
– В нашей деревне поприбавилось народу. Может, встретимся через двадцать минут в бистро и выпьем чаю?