Усмехнулся – ведь в моих наушниках пел своим характерным речитативом кореец Цой… Я спустился в подземный переход. Там, в зыбком сумраке, продавал мочалки и бусы пухлый щекастый человек кофейно-молочного цвета, с чалмой на голове и воловьим взглядом. Его неотличимый на первый взгляд подельник стоял неподалеку на шухере, высматривая в толпе опасность. Из толчеи прокуренного перехода я выбрался на небольшую площадь возле метро. Возле ротонды метро, неподалёку от цветочных киосков, кружком стояли пузатые кавказцы в кожаных куртках нараспашку. К заполонившим площадь азиатам-рекламщикам добавился чёрный, как сапог, негр-студент с печальными желтоватыми глазами. С опаской взирая на прохожих, он пытался всучить им какие-то буклеты.
Новый Вавилон.
Ощутил себя иностранцем в родном городе. На мгновение стало неуютно и тоскливо. Сумею ли ужиться с новой реальностью? А куда деваться… Тем более, дома, у кроватки с ребенком, ждала жена, привезенная мной из Поднебесной… Я и сам, с семьей, теперь частица этого Вавилона…
В общем, такие вот воспоминания и зарисовка из жизни получились у меня после прочтения «Хозяина города монстров». Нет-нет, совсем не потому, что я под впечатлением книги уподобил приезжих монстрам, а себя возомнил хозяином. Просто каждый из нас воспринимает текст по-своему. Кому-то ближе динамичные экшн-сцены, кому-то важно подметить перемены в героях или оценить полет авторской фантазии… Я больше всего люблю наблюдать за отношениями героев. Сердцу моему ближе оказалась затронутая автором проблема «а сможем ли мы ужиться?»
Кто эти «мы», с кем и как нам предстоит жить, что такое ксенофобия и с чем ее едят, и чем вообще все закончится – на все эти вопросы лишь предстоит найти ответ.
– Едут, – просипел Авдей. Он хотел сказать это хладнокровно, с пренебрежительным оттенком, но голос предательски дрогнул, губы вдруг онемели, а горло будто стиснуло железным кольцом.
Одетый в серое, в разводах засохшего пота холщовое рубище и грязные, обтрепанные до середины голеней штаны, он стоял со скрещенными на груди руками, прислонившись спиной к почерневшей от времени бревенчатой стене амбара. Рядом торчали воткнутые в землю вилы.
Возле него – кто, как и Авдей, подперев амбар, кто присев на корточки, кто просто стоя, – ждали все одиннадцать дееспособных мужиков деревни Матвеевская. Чуть в сторонке стояли и две бабы – Варька по прозвищу Лешая и рябая Степанида, которую все звали Степахой – для Степаниды она была чересчур шебутной. И та, и другая, словно ружья по команде «на плечо», держали по косе-литовке.