— Заперто.
Он оборачивается, смотрит на подставку с кувшином, подходит к ней, берет кувшин и жадно пьет. Напившись, снова подходит к двери и негромко зовет:
— Ренг! Ренг! Иренг!
Никто не отзывается. Только шум реки да щебетание птиц слышатся громче, чем обычно. Тогда он подходит к скамейке, садится, смотрит на небо.
— Дождь начинается. Хорошо, что уже дома.
Вскоре на дороге показывается его жена Иренг. За спиной у нее пустая корзина. На Иренг черная кебайя и темный каин[3] из хлопчатобумажной ткани. Она идет, низко опустив голову. Увидев мужа, Иренг вздрагивает и останавливается. На ее еще молодом лице заметно легкое замешательство. Она подходит к мужу и тихо, почти шепотом спрашивает:
— Уже вернулся, пак[4]?
Ранта спускает со скамейки ноги и вздыхает.
Иренг снова тихо спрашивает:
— Неудача?
Ранта встает и, направляясь к двери, сдержанно бросает:
— Кербау уже продали другому… Как дела на базаре?
Иренг открывает дверь и впускает мужа, сама же, стоя перед широко открытой дверью, говорит тихо:
— На базаре паника: налет дарульисламовцев.
— Опять они, — с досадой отзывается Ранта.
Иренг входит в хижину.
Вскоре из-за поворота дороги появляется Муса. На нем китель шоколадного цвета, саронг из пеликата[5], высокая черная шляпа с шелковым бантом. Вся одежда уже поношенная, но еще приличная и чистая. В правой руке у него портфель, тоже изрядно потертый, но еще крепкий, в левой — большая палка с изогнутой рукояткой. На вид ему можно дать лет сорок. Самоуверенная походка и весь его облик свидетельствуют, что этому человеку незнакома тяжелая, грязная работа. Подойдя к веранде, он на минуту задерживает свой взгляд на двери, затем поворачивается к ней спиной и зовет:
— Та! Ранта! Та!
Ответа нет. Он зовет еще раз, громче, но сдержанно:
— Та! Ранта! Выйди на минутку, Та!
И на этот раз ответа не последовало. Муса слегка поворачивает голову, украдкой смотрит на дверь, ухмыляется и снова зовет:
— Ренг, Иренг! Где твой муж?
Голова Иренг на минуту показывается в дверях, затем сразу же исчезает.
Муса снова ехидно ухмыляется.
— Ренг, Иренг! Да не прячь ты своего мужа.
Дверь открывается, и на пороге появляется Иренг. Довольно громко, с наигранным радушием она спрашивает:
— Кто меня зовет? А, господин Муса. Садитесь, пожалуйста.
— С каких это пор ты стала притворяться, будто не узнаешь меня?
— Я не притворяюсь, Я действительно не узнала вас, — оправдывается Иренг, вытирая скамейку.
Муса покрутил палкой и, не глядя на Иренг, продолжает с улыбкой:
— Где Ранта?
— Еще не пришел, ган[6].
Понизив голос до шепота, Муса говорит: