— Не лги. Я сам видел, как он возвращался. Та! Ранта! Выходи!
Иренг отступает на шаг от скамейки. Нижняя челюсть ее дрожит. Стараясь справиться с собой, она шарит вокруг руками, словно ища опоры. В наступившей тишине ясно слышатся шум реки и щебетание птиц.
Опустив голову, усталой походкой из дома выходит Ранта. С сумрачным выражением на лице он нехотя подходит к Мусе и виновато произносит:
— Слушаю, ган.
— Почему сразу не вышел?
Ранта не отвечает, только смотрит на Мусу еще пристальнее.
— Нехорошо притворяться, будто не слышишь, С тобой раньше этого не случалось, Ранта.
— Слушаю, ган.
— Иренг, оставь нас, я хочу поговорить с твоим мужем.
Муса снова поворачивается спиной к двери. Между тем тучи плотной пеленой заволокли все небо. Начинает темнеть. Отступив немного назад, Муса зовет:
— Иди сюда.
Ранта подходит к Мусе и останавливается у него за спиной. Стараясь быть гостеприимным, он приглашает:
— Садитесь, ган.
Муса делает вид, что не слышит. Он внимательно смотрит на небо и говорит:
— Видишь, дождь собирается. Хорошая погода, хороший сезон. Не правда ли, Та?
— Да, ган.
Неожиданно Муса самодовольно рассмеялся и, уже не сдерживаясь, смеется долго и громко. Только теперь он поворачивается лицом к двери и, не спуская глаз с Ранты, который продолжает стоять, опустив голову и вычерчивая что-то на земле большим пальцем ноги, с шумом втягивает воздух носом и с расстановкой произносит:
— На базаре был налет дарульисламовцев. Слышал, Та? Значит, и у жены неудача. Да, хорошее время, хороший сезон. Итак, запомни. Сегодня вечером в одиннадцать часов.
— Что за работа, ган?
— Надо достать семена каучука.
— Трудно пронести их, ган.
— Не труднее, чем голодать, Та.
Ранта молчит, чешет затылок и шею, затем, почувствовав на себе пристальный взгляд Мусы, бессильно опускает руки.
— В прошлом году я тебя же посылал за семенами каучука. Вот и теперь. Чего же тут трудного?
— Гоподин Муса знает, что в прошлый раз я чуть не попался.
— Дурак. Зачем же у тебя голова на плечах?
— Понимаю, ган.
— Значит, пойдешь сегодня ночью. Я жду в три часа ночи дома.
— Хорошо, ган.
Муса опускает руку в карман и протягивает Ранте две с половиной рупии. Прежде чем уйти, он говорит:
— Если что случится, я ничего не знаю, понял?
Он с угрозой смотрит в глаза Ранте и уходит, играя палкой.
Тем временем совсем стемнело. Иренг зажгла в хижине керосиновую лампу. Свет от нее через сплетенные из бамбука стены хижины проникает на веранду. Ранта бессильно опускается на скамейку и погружается в раздумье. Временами из груди его вырывается тяжелый, глубокий вздох.